В гостиной слышится звон падающих бутылок, и мама обхватывает голову руками.
— Нет, я так больше не могу! — отбрасываю ложку. — Он снова хочет устроить здесь притон! — срываюсь со стула и практически с ноги открываю дверь в комнату.
Отец валяется возле дивана. Комната слишком отдаленно похожа на то, что было здесь неделю назад.
— Просыпайся, — пинаю его и слышу мамин вздох за спиной, — я полицию сейчас вызову!
На эти слова папаша реагирует. Вяло, но хоть что-то. Он сквернословит пьяным заплетающимся языком, а меня просто душит вся эта ситуация. Боже, какая мерзость, и мы в этом живем.
— Есенька, иди на учебу. Я сама разберусь.
Мама крепко сжимает мои плечи, и все, что я могу, это кивнуть.
Правда, распрощавшись со скандалом дома, как только я переступаю порог универа, сразу влипаю в новый.
— Токарева, тебя в ректорат вызывают, — гнусавит староста группы, едва я успеваю войти в аудиторию, — немедленно!
Пожар там, что ли?
Преодолеваю два пролета и заглядываю в приемную. Ректорская секретарша обдает меня холодком во взгляде и, виляя бедрами, чешет сообщать, что я пришла.
— Проходи, — цокает языком, поправляя вырез шифоновой кофточки.
— Благодарю.
Оказываться на ковре у ректора мне не впервой. Только вот до сегодняшнего дня я стояла тут исключительно из-за положительных моментов.
А теперь… теперь смотрю на видеозапись из клуба, обрывок которой мне демонстрирует деканша моего факультета. Она тоже здесь.
— Ты хоть понимаешь, как это ужасно? Ты вольна делать все, что хочешь, за пределами вуза. Но так, чтобы твоя личная жизнь не….
— Я разберусь, — стискиваю зубы. Ну что за день?
— Будьте любезны, Есения, — подключается ректор. — Я понимаю, дело молодое, но вы собираетесь представлять на соревнованиях целый вуз. Ваши ночные развлечения могут стать для нас черным пиаром. И да, слово пиар я здесь ставлю на последнее место. Сами знаете, как легко слететь с…
— Я поняла, — отвечаю с легким нажимом, — и во всем разберусь. Обещаю, больше подобного вы не увидите.
— Буду надеяться. Не задерживаю…
Отбежав на пару метров от кабинета, прилипаю к стенке и сползаю по ней вниз. Щеки горят. В голове просто не укладывается, кому хватило ума притащить какое-то убогое видео из клуба руководству вузом.
Зарываюсь пальцами в волосы и слышу до боли знакомый голос. Ну он-то здесь откуда?
— Да ты, я смотрю, вчера весело отдохнула.
— Отвали.
— Не кусайся. Я, может быть, с миром.
— Ты? Ну-ну.
— Так что за траур?
Андрей присаживается на корточки и слишком неожиданно тянет меня за руку. Так, чтобы видеть лицо, которое я загородила локтями.
— Не твое дело, — отдергиваю руку, — иди, куда шел.
— Я слышал, тебя в ректорат вызывали…
— Не твое де… — договорить не успеваю, потому что меня осеняет.
Это же он. Он это сделал. Я не раз танцевала в клубах, но никогда моя личная жизнь не смешивалась с учебой. А тут…
Он был в клубе, он видел меня на сцене. Что ему стоило записать ролик? Всего пара минут.
Ведь вчера он ждал от меня повиновения. Уверена, думал, что я прибегу к нему на задних лапках весело вилять хвостом.
Ловлю его взгляд. Так хочется выцарапать его наглые глаза, но еще рано.
— Так я повторяю свой вопрос. У тебя все нормально?
— Лучше всех, Андрюша, — говорю настолько приторным голоском, что самой тошно становится. — Хорошего дня.
Поднимаюсь на ноги и, выпрямив спину, шагаю в аудиторию. В голове тем временем крутится одна-единственная мысль: «Ну держись, Панкратов, я тебе устрою. Раз не понимаешь по-хорошему!»
16
— Ну что там? — оживляется Леська, как только я подсаживаюсь к ней за парту.
— Нормально, ничего серьезного.
— Просто… тут слухи уже ползут, про видео. Говорят, интимного характера.
— Что?
— В коридоре слышала, прямо перед парой, как третьекурсники обсуждали. Якобы кто-то твое интим-видео ректору слил.
— А день не перестает быть мерзким.
— Откуда вообще эти слухи поползли?
Вздыхаю и вываливаю на Бережную все, что со мной произошло за последние сутки. А потом рассказываю и о той ночи, когда Панкратов затащил меня в машину.
— Боже… — она нервно теребит в руках ручку. — Я, конечно, знала, что он тот еще козел, но чтобы настолько…Получается в ректорат тебя вызвали за гоу-го, а в универе треплются о том, что ты с кем-то на камеру переспала. И что будем делать?
— Я пока не придумала. Но обязательно с этим разберусь.
На большом перерыве мы обосновываемся в столовой. Обедаем. Только вот слухи, кажется, уже успели расползтись по всему универу. Гадские, лживые слухи. Только ленивый не бросил на меня укоризненный взгляд с ноткой отвращения. Чувствую себя, как на иголках.
Всем вокруг весело, такая новость в начале года.
Допиваю кофе как раз в тот момент, когда к нам подсаживается Костров.
— Привет, девчонки. Еська, ты как?
— Нормально, в утешениях не нуждаюсь.
— Не обращай внимания.
— Да мне вообще плевать!
Вскакиваю из-за стола и быстрее пули вылетаю из столовой. Меня трясет. Вся эта ситуация не укладывается в голове, но главное в другом: я абсолютно не знаю, как сделать так, чтобы все забыли об этих чертовых сплетнях.
После пар мы, как и всегда, собираемся в зале на репетицию. Девчонки, конечно же, тоже не отстают от других сплетников. Пялятся, но спросить в лоб боятся.
— Значит так, нет никакого видео, ясно вам? На этом закончим гляделки и начнем работать. Прогиб! Девочки, ну ниже, — вырубаю музыку, чтобы вывалить на них очередную порцию критики. Правда, не успеваю.
Ларионова фыркает, а ее поганый рот не гнушается произнести:
