— Ладно, — киваю, подтягивая колени к груди, не забывая при этом скинуть кеды. — Зачем ты приехал? Бережной не нуждался в помощи.
— Просто.
— Было скучно?! — с губ слетает усмешка.
— Точно, — Андрей щелкает пальцами и заворачивает в мой двор.
Смотрю на горящий в окнах квартиры свет и гадаю про себя, в каком состоянии отец сегодня. Мама еще полчаса назад кинула сообщение, что они заночуют у Алинки. Ее муж снова в командировке, а девчонки давно не видели сестру.
Когда машина останавливается, я на автомате тянусь к ручке двери, потому что хочу выйти. Салон пропитан Панкратовым. Тут все пахнет его туалетной водой, а еще чем-то восточным. Кажется, это машинный освежитель.
— Пойду, — говорю громко. Уверена, что Андрей будет останавливать меня глупыми подкатами, но он продолжает неподвижно сидеть и смотреть перед собой. — Пока, — взмахиваю рукой и выбираюсь из машины.
Делаю шаг, а автомобиль издает урчащий звук. Панкратову хватает пары секунд, чтобы втопить педаль в пол и скрыться на просторах уже темных улиц.
Поднимаюсь на свой этаж и ловлю себя на мысли, что немного ему завидую. В отличие от меня, он вернется в дом, где нет скандалов и отца алкоголика.
Проворачиваю в замке ключ и переступаю порог дома.
— Явилась? Кто это тебя на такой тачке привез?
Пьяное существо, которое когда-то было моим отцом, громко рыгает и, прижавшись к стене, смеряет меня пытливым взглядом.
26
Мерзость от увиденного зашкаливает. Разуваюсь и сразу направляюсь в свою комнату. У меня нет ни сил, ни желания общаться с этим человеком.
Но отец идет следом. Нагло упирается плечом в косяк дверного проема, так, чтобы я не смогла закрыть дверь.
Складывает руки на груди, бросая на меня еще один захмелевший взгляд. От него разит алкоголем и нестиранной одеждой. Хочется зажать нос, чтобы перестать обонять эти отвратительные запахи.
Все же люди не меняются, как бы нам этого ни хотелось…
Всего неделя притворства и желания якобы измениться.
— А ты молодец, Еська. Далеко пойдешь. Правильно все делаешь.
Поворачиваю голову, непонимающе глядя в помутневшие глаза отца.
— Так и надо, — его рот с потрескавшимися губами расплывается в улыбке.
— О чем ты?
— Как это о чем? О твоем принце. Молодец, дочка, не стоит разменивать себя на голодранцев, — интонация и выражение лица, с которыми он это говорит, взвинчивают до предела. Сейчас мое отвращение достигает пика.
— Правда? А мне кажется, у меня перед глазами всю жизнь стоит лишь этот пример! — парирую, хотя на самом деле очень хочу побыстрее закончить этот разговор по душам. Только вот мой дурацкий характер не дает ей и шанса смириться и отмолчаться.
— Тут уж все претензии к мамке. Не дал бог бабе мозгов, — пожимает плечами. — А ты, если хочешь жить в шоколаде, не теряй времени и окрути этого мажористого болванчика по полной.
— Пошел ты.
Он игнорирует мой выпад и продолжает:
— Работай известным местом усерднее. Глядишь, через пару лет и нам с мамашей твоей что перепадет.
Он громко хохочет. А я… я окончательно отключаюсь и с размаха бью его по лицу. Звук хлесткой пощечины застревает в ушах. Я слышу его, будучи уже прижатой к стене.
Отец со зверской силой сдавливает мое запястье и дышит в лицо.
— В следующий раз я тебе ее вырву. Поняла? — встряхивает меня как куклу.
Страх парализует, и все, что я могу, это кивнуть.
— Умница. Изнутри запрись, мы сегодня пошумим немного.
Бросив очередное предупреждение, он закрывает за собой дверь. Уходит, шаркая по полу подошвами порванных тапок.
Сползаю к полу и усердно растираю запястье пальцами. Останется синяк. Соприкоснувшись с паласом, сгорбившись, подтягиваю колени к груди и начинаю рыдать.
Неконтролируемая реакция. Меня трясет. Губы занемели, а голова вот-вот расколется надвое. В висках пульсирует.
Сегодня злость смешивается со страхом, а еще с бессилием.
Такое ужасное чувство, когда ты ничего не можешь сделать. Барахтаешься, пытаешься, но ничего не меняется. И кажется, не изменится уже никогда.
***
Утром чувствую себя лучше. Можно сказать, бодрее. Принимаю душ и с облегчением понимаю, что в квартире я одна. Ночью действительно приходили папашины дружки. Их громкие голоса мешали спать. Пришлось искать беруши.
Приведя себя в порядок, топаю на остановку. Когда залезаю в маршрутку, звонит мама. Спрашивает, как у нас с Лесей дела. Не проспали ли мы. Ведь сто процентов полночи болтали….
Вчера я соврала ей, что заночую у Бережной. На самом деле мама не хотела, чтобы я оставалась спать в квартире с отцом. Настаивала приехать к ним. К Алинке.
Тащиться к сестре через полгорода желания не было. Да и с какой стати? Это моя квартира. Наша. Поэтому какой-то козел, даже несмотря на то, что он мой отец, просто не имеет права нас терроризировать. Почему я должна чувствовать себя гостьей в своем доме?
Я снова была слишком твердолоба и уверена в себе. За это и поплатилась.
Провожу указательным пальцем по слегка посиневшему запястью, которое подтверждает этот факт и передаю деньги за проезд.
На входе в универ пересекаюсь с Леськой. Она приобнимает меня за плечи и начинает рассказывать, что видела, как пару минут назад Женька приехал сюда в компании какой-то девки.
Леськино возмущение не знает границ. А я… я просто молчу, потому что мое рыльце тоже в пушку, и муки совести лишь усиливаются.
— Просто подвез, — все же подаю голос, — не бери в голову, — крепко сжимаю ее руку.
Интересно, я на самом деле так считаю или просто автоматически стараюсь оправдать и себя? Вот бы найти слова, чтобы объясниться с Леськой… Только их у меня нет. Мне так страшно потерять подругу, что я молчу, как самая настоящая крыса.
Что касается Кострова, то мне до лампочки. Это он себе там что-то придумывает…
— Не переживай, — подбадривающе сжимаю Олесину руку.
Спиной чувствую взгляд, а обернувшись, замечаю Андрея. Он поднимается по ступенькам, параллельно разговаривая с кем-то из сокурсников.
На моем лице замирает полуулыбка. Я киваю и хочу с ним поздороваться, но он демонстративно отворачивается и проходит мимо. Я же так и остаюсь стоять с приоткрытым ртом.
Мои плечи тяжелеют. Я проматываю в голове картинки и понимаю, что никто ничего не заметил. Все вокруг просто прожили секунды своей жизни. А я поставила этот момент на стоп-кадр.
Это не злит, скорее, вводит в замешательство.
