Поднимаю руки вверх, боковым зрением улавливая Леськины танцы. Мы не спускаемся вниз, на танцпол. Мы организовали свой собственный.
Залезаю на невысокий стеклянный столик в центре под громкие овации. Знаю, что привлекаю к себе внимание. Знаю и нереально от этого кайфую.
Меня несет. Накрывает музыкальной волной и разливающимся по венам адреналином. Провожу ладонями вдоль тела, чуть нагнувшись, и, тряхнув волосами, устраиваю на своей голове бардак.
Зарываюсь пальцами в волосы, двигаясь под музыку, закрывая глаза.
Когда открываю их, Андрей оказывается первым, кого я вижу. Его тоже приглашали? Или он проявил инициативу? Вздрагиваю, но мгновенно отпускаю эту ситуацию. Переступаю очередную черту. Взмахиваю рукой и схожу с ума от его взгляда. Он на меня смотрит. Нет, он меня уже сожрал. Может быть, во мне говорит сегодняшнее приподнятое настроение, но это сумасшедшее чувство — предвкушение…
32
Он не разрывает наш визуальный контакт. Отвечает что-то стоящему рядом с ним Косте, а все, что остается мне, это несколько раз согнуть и разогнуть указательный палец. Поманить Панкратова к себе и триумфально улыбнуться.
Андрей не мешкая отталкивается от стены. Делает шаг в направлении меня, не вынимая рук из карманов. Расстояние между нами сокращается с каждой пройденной секундой.
В висках пульсирует. Ладони становятся влажными, а в горле пересыхает.
— Ну привет, — на его губах играет усмешка. Андрей нагло ощупывает мою фигуру взглядом и, когда удовлетворяется увиденным, возвращается к лицу.
— Ты должен со мной потанцевать, — кладу руки на его плечи, замечая, как мужская бровь изгибается в удивлении.
Скольжу ладонью по плечу и ниже, к груди. Задеваю ногтем край ворота светлой футболки и перемещаю руку на запястье, которое огибает массивный браслет часов. Поглаживающим движением спускаюсь к ладони.
Чувствую себя идиоткой. Но, вопреки этому, тяну Андрея на себя.
— Это означает нет? — говорю громко и намеренно подаюсь вперед. Совсем немного.
Все, что я вижу, это отрицательный взмах головой.
Андрей без слов встает рядом. Поднимается ко мне, на столик. Я чувствую его дыхание и почти не слышу музыки, хотя знаю, что она громкая. Практически оглушающая.
Его теплые ладони касаются моей талии с обеих сторон, и мои мозги отключаются окончательно.
Явный переизбыток окситоцина.
Прижимаюсь к нему ближе, и плевать, что музыка быстрая. Я просто хочу оказаться к нему как можно ближе. Сегодня можно. Только сегодня.
Именно сейчас понимаю, насколько мне это необходимо. Почти как воздух.
Его ухмылка распаляет. Андрей разгибает локоть, предоставляя мне пространство для того, чтобы отойти чуть в сторону, а после резко прилипнуть к его груди. Попасть в очередную ловушку его рук. Приклеиться к нему спиной, запрокинуть лицо, умащивая затылок на плече и услышать хриплый шепот:
— Ты безумно красивая.
Улыбаюсь в такт его словам и с ног до головы покрываюсь мурашками.
Знаю, он чувствует мою маленькую слабость.
Трогаю свои волосы, вырисовывая на лице широкую улыбку. Сердце стучит как ненормальное. Кажется, у меня аритмия.
— Поцелуемся? — привстаю на цыпочки, чтобы шепнуть ему это на ухо. — Ты же этого хочешь. Я знаю.
Перед глазами встает его подарок, и все те выводы, к которым я пришла, снова напоминают о себе. За все нужно платить? Сегодня это выглядит только так.
— Помада, — склоняется к моему лицу, фиксируя пальцами подбородок.
— С каких пор для тебя это проблема? — заламываю бровь и чувствую, как давление его пальцев становится сильнее.
Я провоцирую. Нагло и откровенно.
Знаю, сейчас все взгляды прикованы только к нам. И мне это чертовски нравится. Не думать. Расслабиться. Выкинуть из головы проблемы и хотя бы один день прожить без этого постоянного напряжения. Без ощущения ужаса, что дышит в спину.
Задираю на Андрее футболку и стираю свою помаду краем светлого материала.
— Ты испачкался.
Мои губы дрожат. Медленно выдыхаю.
Его лицо запредельно близко. Я снова в ловушке мужских рук, сильных, которые поддерживают мое размякшее тело на этом столе уже больше пятнадцати минут.
Миллиметр. Один миллиметр до его губ. Еще секунда — и я их почувствую. Музыка взрывается новой вспышкой баса. Отстраняюсь.
Хочу сбежать. Батарейки начинают садиться, а страх внутри достигает пика. Что я творю?
Только поздно. Теперь уже поздно. Андрей заключает меня в объятия. Прилипаю к нему спиной, успевая отлично прочувствовать то, как он меня хочет.
Музыка меняется. Становится более медленной. Чувствую прилив вытесняющей разум энергии. В какой-то момент тянусь к краю своего платья, чтобы задрать подол чуть выше.
Ладони Андрея моментально прижимают ткань к моим бедрам и резко одергивают ткань.
— Обойдутся.
Самодовольно осматривает танцующих вокруг людей, при этом руку не убирает. Горячая ладонь остается на моем бедре.
Он меня трогает, а я хохочу как ненормальная. Каждое прикосновение как разряд тока. Подбрасывает высоко в небо.
— Танцуй, ты должен со мной танцевать, — улыбаюсь в последней попытке защититься и закончить начатую мной же провокацию. Глупую, о которой я пожалела тысячу раз.
Панкратов закатывает глаза и, обогнув мою талию рукой, снимает меня со стола, перед этим закинув на плечо.
Я свисаю головой вниз, упираясь ладонями ему в спину.
— Поставь меня, Андрей. Поставь!
Крик смешивается с хохотом, а пятая точка оказывается на диване. Показываю средний палец и начинаю ржать еще громче.
Панкратову звонят, и он уходит. Предварительно придавливая мое плечо к спинке дивана. Бросает что-то вроде: «Сиди тут. Сейчас вернусь».
Он уходит, а я… Кажется, моей суровой ежедневной выдержке пришел конец. Я так громко смеюсь в реальности, но глубоко внутри просто заливаюсь слезами. Вся эта картинка не что иное, как нервный срыв, потому что еще через десять минут я сижу на полу в туалете и рыдаю.
