Я не могу ответить, он мне этого не позволяет. Не только потому, что продолжает затыкать рот, а потому что обрушивает новую порцию толчков, наполняя меня до предела. Ноги больше не держат. От его натиска и силы мне хочется сползти на пол и встать на четвереньки. Хочется взвыть… Потому что он прав — у меня никогда не будет такого, как он! Игнат всегда будет всем для меня!
Парень отдирает меня от стены и перемещает к дивану. Его ярость немного отступает, и, развернув к себе лицом, он торопливо расстёгивает на мне блузку. Отшвыривает её в сторону, а потом стягивает юбку с моих бёдер. Избавляется от своих джинсов и толкает меня на мягкий диван. Но я перехватываю инициативу и, вывернувшись из его властных рук, сама седлаю его, вынудив сесть на диван. Впиваюсь в его губы, обхватив лицо ладонями. Просовываю руку между нашими пылающими телами, хватаюсь за член и направляю головку в себя. А потом медленно насаживаюсь, испуская протяжный стон. Начинаю двигаться вверх-вниз, не сводя с него взгляда. Его глаза затуманены желанием и кажутся почти чёрными, несмотря на то, что в комнате светло.
— Можешь обзывать меня, — говорю сдавленно, — можешь ненавидеть… Но тебе никогда не удастся вычеркнуть меня из своей памяти. Потому что я не могу вычеркнуть тебя. Хотя хотела бы этого.
Его руки тут же хватаются за мою талию, и он начинает поднимать меня на себе в разы быстрее. Он снова злится, и я понимаю, что мои слова причиняют ему боль. Потому что он не хочет, чтобы я его забывала.
— Никогда ты не сможешь забыть, Лиз, — говорит со сталью в голосе.
Ускоряет темп, мощно двигает бёдрами, усиливая проникновение. Потом рывком поднимается с дивана вместе со мной на руках, перекладывает на спину, а сам нависает сверху. Закидываю ноги и смыкаю лодыжки на его пояснице. Игнат продолжает часто двигаться, одновременно сминая мой рот своими властными губами. Нас обоих трясёт в преддверии развязки. Однако, как и раньше, Игнат даёт мне кончить первой. Дожидается, когда моё тело замирает, и после жадных глотков воздуха из моих губ с тяжёлым глубоким выдохом вырывается протяжный стон, а тело трясёт в судорогах. Словно ему важно прочувствовать именно этот миг, и именно он подводит его к краю. Потому что Игнат тут же выходит из меня и изливается мне на живот…
Глава 21
Три года назад
Сокол
— О, Боже, Игнат! — она хохочет и закрывает лицо руками. — И что прикажешь с этим делать?
Когда наше тяжёлое дыхание немного выравнивается, отдёргивает руки от лица и указывает на свой живот, на который я только что кончил.
— Ты же меня всю испачкал, — забавно надувает губы, выглядя ещё сексуальнее, если это вообще возможно.
Мы лежим на камнях у самой кромки воды. Её платье задрано под грудь, потому что у меня не было терпения возиться с одеждой. В ста метрах от нас дом Соболева, я увёл Лизу в самый разгар вечеринки, потому что терпения ждать у меня тоже не было. С тех пор, как я лишил её девственности, ни о чём, кроме как о сексе с ней, не могу больше думать.
— Мы можем искупнуться, — киваю на море. — Хочешь?
Глаза Лизы ещё больше расширяются.
— Ночью? Ты серьёзно? Но вода же леденющая.
— Ты права, я не хочу тебя заморозить.
Снимаю футболку через голову и быстро вытираю живот Лизы. Она внимательно смотрит за моими манипуляциями, а потом одёргивает платье вниз. Посмотрев по сторонам, находит свои трусики и, стыдливо прикусив губу, быстро их надевает. Стираю сперму с головки члена и натягиваю джинсы. Помогаю Лизе подняться и сразу заключаю в тесные объятья. Она обвивает меня руками и утыкается носом в мою грудь. Глубоко вздыхает и говорит с улыбкой в голосе:
— Я счастлива.
Чёрт, я тоже! Но отчего-то не говорю этого вслух. Вероятно потому, что наше счастье слишком зыбкое.
Медленно бредём по берегу, приближаемся к машине, и я зашвыриваю в салон свою футболку. Взамен беру спортивную кофту, и мы вновь идем к дому Соболева.
Друзья настаивают, чтобы я был здесь с Лизой как можно чаще. Ян больше не доверяет мне, считая, что я променял их на девушку. Поэтому я стараюсь чаще бывать у них на виду. С ней. Но меня разрывает то, как они смотрят на мышку. Кир с некоторым пренебрежением. Ян с ненавистью. А Али с недоверием. А я наверняка с обожанием, потому что слишком часто ловлю их негодующие взгляды на своём лице. Я, безусловно, заигрался!
— Послушай, тебе не больно? — приобняв Лизу за плечи, утаскиваю её на лавочку возле дома. Внутрь мне пока заходить не хочется.
— Немного, — признаётся Лиза, покорно усаживаясь на моих коленях. — Но боль быстро проходит.
Пристально смотрю ей в глаза, пытаясь понять, говорит ли она правду. У неё ещё мало сексуального опыта, а я слишком напорист, и, в основном, корю себя за это. Правда, уже после секса. После того, как набрасываюсь на неё в машине как дикий зверь, когда забираю из института. В нетерпении гоню по трассе, сворачиваю на первую попавшуюся безлюдную дорогу и сажаю Лизу сверху, заставляя себя оседлать. Потом врываюсь в неё, едва успев расстегнуть ширинку и сдвинуть её трусики в сторону…
Или когда привожу к себе домой и сразу беру на руки, чтобы запереться с ней в комнате. С упоением срываю с неё одежду, а потом трахаю столь долго, насколько хватает выдержки…
Не могу перестать думать о ней и о сексе с ней ни на минуту. Особо тяжко мне даются расставания, когда приходится отвозить Лизу домой и прощаться с ней до наступления нового дня.
Я даже стал по утрам возить её на учёбу, чтобы трахнуть в машине, а заодно попробовать уговорить пропустить один день лекций. Она никогда не соглашается, называя себя прилежной ученицей, чем заводит ещё больше. Превращает день ожидания в мою агонию, и знает это.
И похоже, я и правда влип, потому что помешался на этой девушке.
— Мне было больно дважды, — говорит Лиза еле слышно, уткнувшись носом в моё плечо.
— Когда? — прикасаюсь губами к её виску.
— В первый раз и… — отвечает, но тут же запинается.
— Говори! — настаиваю требовательно.
— Вчера, когда ты разозлился, — нехотя признаётся она.
Болезненно зажмуриваюсь, вспоминая прошлый вечер. Сначала я увидел, как Ян уединился с моей сестрой в одной из комнат Соболева. Ворвался туда и за шкварник стащил с полуобнажённой Вики под её недовольные возгласы, конечно же. А потом Ян бросил мне в лицо, что не намерен больше ждать у моря погоды и собирается проникнуть в дом старика самостоятельно. И ему плевать, если Лиза пострадает.
И дело даже не в том, что он больше не может ждать. Земля, которой владела его семья, а теперь принадлежала старику, имела месторождение полезных ископаемых. На эту землю Соболев уже нашёл покупателей, и именно они больше не могли ждать. Хотели действовать самостоятельно, оставив нас всех за бортом.
