Маркграфиня… молодая герцогиня Ноймаринен уже несколько дней как должна вручить баронессе Вейзель приглашение ко двору, но убедит ли она девушку тронуться в путь без одобрения застрявшей в Альт-Вельдере вдовы? У оскорбленной предательством мужа женщины хватает собственных бед, от чужой любви ей может стать больно, вот герцогиня Георгия без Мелхен в Старую Придду бы не вернулась. Ее светлость счастлива в браке сама и желает счастья всем, кто ей нравится. Герцог такой же, но у него слишком мало времени, по сути, старик так и остался регентом. Алва освободил Ноймаринена от войны; это много, страшно много, особенно когда впереди маячит поражение, но сейчас Талигу ничего не грозит. Извне. Сейчас надо оживать, для начала вырвав столичную занозу и передавив залевские банды. Для Ворона с Савиньяком – пара пустяков, но чтобы они могли воевать, нужен Рудольф с его больной спиной и не самым здоровым сердцем. Рудольф, работающий с утра и до полуночи…
Вообще-то адъютанты поднимались раньше герцога, но стыдно за пусть и краткое, но безделье стало все равно. Давенпорт торопливо сунул топазы в стол и вытащил надорские рапорты, которые к вечеру требовалось свести в один. Дела на северо-востоке шли сносно: каданцы сидели тихо, горы больше не тряслись, а беженцы начинали потихоньку возвращаться. Отдавать провинция еще не могла, но и для себя не просила ничего – с Манриком Проэмперадор не промахнулся, рыжий мерзавец усердно отрабатывал и собственную полусвободу, и фрейлинские патенты внучек. В дело шли строительный камень, лен, стекло, даже тягловые лошади – бывший тессорий не забыл, кажется, ничего. Давенпорт расчертил новый лист и принялся заносить туда цифры, работа особых усилий не требовала, но сосредоточиться пришлось. Последние столбцы капитан заполнял уже при свечах, но он успевал, причем с запасом. Оставалось проглядеть маловажные, но требующие личной подписи Ноймаринена документы, и можно спокойно ждать вызова, до которого никак не меньше часа, а то и двух.
Вечерние доклады как таковые Рудольф не любил, их заменяло нечто вроде совместного позднего ужина в рабочем кабинете. Порой трапеза затягивалась, переходя в почти домашний разговор, но чаще заканчивалась вместе с последним просмотренным документом. Сегодня кожаный бювар с полустертым волком распирали коронные приглашения
[8], которые Ноймаринен, памятуя о скопившейся при прошлом дворе сволочи и совсем уже недавней драке за геренцию, просматривал лично. Лишней эта предосторожность отнюдь не была: с недовольных сменой начальства сталось бы изготовить и подсунуть в готовые документы бумагу, из-за которой бы потом вышла какая-нибудь дрянь. Черно-белые патенты
[9] для девиц Колиньяр и Маран, впрочем, выловил сам Фарнэби. Заодно с тем, кто их выписал.
Польстившийся на взятку чиновник вылетел из геренции пушечным ядром, но того, кто затеял подкуп, найти не удалось. Троюродный брат Колиньяра, от чьего имени выступал некий пожилой господин с тяжелым кошельком, этого явно не делал, иначе с чего б ему было подавать прошение на высочайшее имя о признании себя главой фамилии? Чарльз с брезгливостью перечитал доставленное из Тронко послание, застегнул «волчий» бювар и решил хоть немного размяться в фехтовальном зале. Естественно, в дверь тут же постучали, но дожидаться ответа не пожелали. Скрипнуло, покачнулись язычки свечей, и на пороге нарисовался несомненный глава собственной фамилии и, в придачу, бригадир. Похудевший и подтянутый, будто из поиска, причем тяжелого.
– Добрый день, Чарльз, – поздоровался он, – могу я узнать, не были ли за время моего отсутствия изменены правила пребывания в королевской резиденции?
– Нет, – начал было отвечать Давенпорт и вдруг понял, что Спрут, сам того не заметив, ткнул носом в немалый промах всю дежурную канцелярию. – То есть… Ни о каких изменениях я не осведомлен. Хуже того, я и правил-то особых не знаю. Как было раньше, когда герцог Ноймаринен был регентом, так и есть.
– То есть, – педантично уточнил Придд, – в цитадели Старой Придды, кроме августейшей фамилии, без особого разрешения могут находиться те, кто занят на службе при дворе его величества, их семейства и приглашенные ими же? В таком случае уведомляю, что вместе со мной прибыл мой младший брат Клаус граф Васспард. В Олларии подобные вещи записывали.
– Ну и я запишу. – О собственном возвращении Придд не уведомлял, Чарльз это помнил точно, поскольку герцогиня пару дней назад спрашивала, нет ли вестей из Васспарда. Их не было. – Графиня Савиньяк тоже здесь?
– Да, и она, и виконт Сэ. Мы с виконтом испрашиваем высочайшей аудиенции, дабы доложить его величеству об исполнении данного нам поручения. Вас не затруднит использовать именно эту формулировку?
– Нет, конечно, – хмыкнул Давенпорт, вертя головой в поисках Книги Аудиенций, – но… Но разве Карл уже дает поручения?
– Его величество при свидетелях выразил желание получить хранящиеся в Васспарде книги о животных, – объяснил Валентин, и Чарльз вспомнил про знаменитого жука.
– Лучше сразу уточнить суть поручения и отдельно сообщить об этом герцогине, – предложил он, извлекая из бюро переплетенный в золоченую кожу том, в котором было заполнено всего одиннадцать страниц. – Книгу Аудиенций у нас просят только под представление очередной фрейлины, а это вряд ли случится раньше чем через неделю. И то, если успеет прибыть… молодая баронесса Вейзель.
– Вы правы, – заминку Валентин, спасибо ему, предпочел не заметить, – большое спасибо за помощь. Мы с другом не намерены задерживаться в Старой Придде дольше, чем необходимо, но главное, его величество ждет книги.
– В дела супруги, а Карлом и Октавией занимается она, герцог обычно не вмешивается, но я ему доложу сегодня же, – невольно улыбнулся Чарльз, скрипя пером. Короля капитан Давенпорт видел лишь несколько раз, мальчишка казался на редкость милым. – А вот задержаться вам придется. Герцогиня устраивает для фрейлин небольшой праздник и вряд ли вас отпустит, кавалеры у нас наперечет.
