– Это вышло прескверно, – задумчиво пробормотал виконт, – для множества лиц,
Потому что неверно подбирали волчиц…
Будь рядом Котик, он бы вдохновил на что-нибудь более совершенное, но волкодав отсутствовал, и Валме счел себя одиноким и затерянным в пустых сумрачных комнатах. Доносившаяся со стороны лестницы музыка лишь усугубляла ощущение потусторонности. Словно ты забрался в зеркало, словно в нем отразилась память и еще что-то важное… Если б не это чувство, Валме и не подумал бы задержаться в окрестностях Снежной диванной, но удерживать за хвост то, что так и норовит ускользнуть, не только занятно, но и чревато открытиями. Виконт наскоро исследовал похожий на рубашку с одним коротким рукавом зал и обнаружил за печью проход в анфиладу из трех небольших комнаток. В последней пряталась рыжая волчица, несчастная и почти наверняка злая.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Марсель, – я вам не помешаю?
– Помешаете!
– Вас не затруднит уточнить, чем?
– Всем! Ступайте, куда шли!
– Если бы я куда-то шел. – Великий Бакра, она же босая! – Сударыня, у меня нет цели, а вы пробудили мое любопытство. Чем вас привлекла эта обитель?
– Ничем, – шмыгнула носиком дева, – но надо же мне где-то пересидеть это… сказание, не с ними же! Вы ведь слышали, как меня называли?
– Я слышал довольно много, что именно вы имели в виду?
– Гизелла назвала меня змеей, только я не змея, а жаба! Не ужалю, только ни есть, ни даже облизывать меня не надо! Вам понятно?
– Я обязательно скажу об этом Готти. Беда в том, сударыня, что, судя по всему, вы – мое поручение.
– Что?! – Собеседница вопреки собственным словам только что зубами не клацнула, и Марсель поспешил развить свою мысль.
– Видите ли, – принялся объяснять он, – я – офицер для особых поручений при особе регента, но регента поблизости нет. В этом случае я вынужден находить особые поручения на свою голову самостоятельно, и я второй раз кряду нахожу вас. Где ваши туфли?
– Правый я выкинула, – для вящей убедительности дева шевельнула вылезшим в дырку на чулке пальцем, – с лестницы… А левый там. Это из-за него все вышло.
– Печально. – О том, что Гизелла полагала причиной не какую-то там туфлю, а виконта Сэ, Марсель решил не упоминать. – Что вы намерены делать?
– Ждать, – буркнула Иоланта, – у меня вещи заперты…
– Что? Опять?
– Ну… не только у меня, у всех… Отопрут, когда закончится. Вы можете одолжить мне сто двадцать таллов?
– Могу. Если буду уверен, что вы не броситесь покупать пистолет и стрелять по снежинкам.
– Не беспокойтесь, не брошусь. Мне надо добраться до Надора.
– Хм… По слухам, это не лучшее место.
– А Старая Придда худшее! Для меня… Здесь все… и она тоже!
– Она? – узнавать, так до конца, – Вы имеете в виду одну из герцогинь Ноймаринен?
Оказалось, нет. До Надора Иоланту довела молодая баронесса Хейл, которая все время врала и подлизывалась… Даже лошадь одолжила, даже за Октавией на аудиенцию побежала, а на самом деле все для себя, то есть для виконта Сэ, которого для себя… И вот теперь опять!
– Я думала, она придет… подойдет, а она… Конечно! Теперь она и так… С этой…
– С кем?
– Фельпской красоткой!.. Она же с графиней живет, проще подобраться, а меня можно… можно…
– Вас нельзя, – отрезал виконт. – И я этого не допущу.
– Чего?
– Всего этого. Которого. Выбирайте: либо вы сидите здесь и дожидаетесь меня, либо о Надоре придется забыть.
– Я подожду, – буркнула Иоланта, – все равно я при всех… туда не пойду.
– Вы не волчица, вы – аллегория неопределенности. Ждите.
Расчеты виконта держались на Маркусе, вернее, на его манере подбирать слуг, и расчет этот себя полностью оправдал. Фарнская камеристка графини Савиньяк честно восседала в гостиной для слуг рядом с хозяйскими вещами.
– Идемте, – велел стражнице Марсель, – ваша госпожа просила меня препроводить в ее апартаменты некую строптивую особу. Идти ей не в чем, и графиня одалживает ей свои плащ и обувь.
– Да, господин виконт, – ни расспросов, ни аханья, ни вымогательства. Если Маркус доведет своих новых подчиненных до подобного совершенства, он станет великим геренцием. Если девица Манрик в самом деле хочет в Надор, то виконт Валме отберет у виконта Сэ шляпу. И съест.
7
Танцующая пара выглядела достойно. Запасная Принцесса-Лань была и мила, и изящна, да и виконт Дарзье от раны оправился полностью. Держать шпагу и управлять норовистой лошадью ему еще было не по силам, но небыстрый куртуазный танец здоровью ничем не грозил. Двое, исполняя незамысловатые па, неспешно двигались от одной замершей снежинки к другой. Те, будучи обтанцованы, оживали и, кружась, присоединялись к товаркам, предвещая финальную метелицу. Балет благополучно заканчивался, самое любопытное обещало произойти потом.
– Тебе нравится? – шепнула Георгия, которую, казалось, занимал лишь ее праздник.
– Более или менее. Это ведь одна из графинь Флашблау?
– Да, младшая из сестер, и виконт Дарзье. Приятно видеть, что Дораков с Флашблау не рассорил даже разрыв помолвки. Покойного Иоганна мне, само собой, жаль, но он был таким странным. Правду сказать, его сватовство к Леони меня удивило.
– Меня скорее удивило ее согласие.
– И это тоже. Но как же я была права, позаботившись о возможной замене!
– Ты была неправа, доверившись жребию.
– Что поделать, выбирая между справедливостью и успехом, государю должно выбирать справедливость. В конечном счете это себя всегда оправдывает. Они заканчивают! Прости, я сейчас буду очень занята. Главное в празднике, как ты помнишь, это апофеоз.
– О да.
Лань с охотником закончили обход и развернулись к успевшей собраться за их спинами двойной снежной шеренге, в которую и нырнули, как нитку за иголкой потащив за собой фрейлин. Стоящие напротив друг дружки девицы брались за руки и ныряли в двойной живой коридорчик, со стороны это напоминало выворачивание чулка. Оркестр заиграл громче, наподдали и посыпальщики: бумажный снег полетел хлопьями и стал меняться, белое уступало место розовому и голубому, суля весну и новое представление. «Чулок» между тем вывернулся окончательно, и вновь оказавшаяся первой пара преклонила колени перед его величеством, который заученно махнул рукой и принялся читать стихи о добре и зле. Хорошие – Веннен не может быть плохим, – но слишком уж взрослые и оттого звучащие нелепо. Положение спасал разве что Капуль-Гизайль со своим оркестром. Полностью заглушить равнодушный детский голосок у баронских флейт не выходило, но о грядущей весне они напоминали.
