– Только тебя тут и не хватало, – вполголоса буркнул Савиньяк, часы злобно зашипели, но выругаться им не дала вернувшаяся камеристка. Господину виконту были готовы уделить некоторое время. «Уделить…» Оказывается, это он набивался на встречу! Прелестно, как сказал бы Рокэ. Арно пожал плечами и под жеманный звон шагнул навстречу судьбе.
Молодая герцогиня в черном траурном платье устроилась в кресле, рядом стоял столик с черной же вазой, где среди узких зеленых листков пламенела крупная гвоздика. Видимо, это что-то означало, но язык цветов Арно помнил отвратительно.
– Доброе утро, сударь, – негромко начала Гизелла, – благодарю вас за визит и за то, что вы не оскорбили меня цветами.
– Доброе утро, сударыня. – Значит, цветы могут оскорбить? Ну надо же! – Как вы себя чувствуете?
– По мнению мэтра Лизоба, я скоро смогу и ходить, и танцевать, но вы это вряд ли увидите. Если не ошибаюсь, вы уезжаете?
– Да, дела призывают нас в Акону.
– Очень удачно, отъезд без видимой причины породил бы сплетни. Сударь, я позвала вас, чтобы объясниться, и прошу выслушать меня, не перебивая. Несчастное происшествие прояснило мой разум, и вы для меня отныне ничего не значите. Я освобождаю вас от нелепого обязательства разделить со мной на весеннем празднестве танец Мотыльков.
– Благодарю вас.
– Вы рады, – предположила Гизелла и угадала. – Что ж, я отнюдь не удивлена. Тем не менее долг и совесть обязывают меня вас предостеречь. Некая особа вряд ли отступится от вас по доброй воле. Ее преследования, не встретив понимания, могут обернуться чудовищной местью, пока же она питает надежды, жертвами будут становиться другие. Мой долг предупредить вас и сделать все возможное, дабы защитить моих подруг. Даже тех, кто уже предал или готов меня предать.
– О ком вы говорите? – Ну и чушь! Нелепая и отчего-то знакомая. – Сударыня, я – разведчик и привык… узнавать о неприятеле все.
– Вы чураетесь двора, но вы отнюдь не глупец и не можете не понимать, что я имею в виду девицу, в которой вы и ваш друг Придд столь живо принимаете участие! Еще бы, ведь семья несчастной потеряла всё, только, сударь, поверженное зло остается злом. Утратив силу, оно обретает хитрость и яд. Если зло нанесет удар, это будет на вашей совести.
– О ком вы говорите? – Десять минут уже прошло, не могло не пройти, уснули они там, что ли?!
– Вы желаете, чтобы я назвала имя? Извольте. Старшая из девиц Манрик. Ей не удалось стать королевой Талига, но, если ее не остановить, она станет причиной множества бедствий.
– Иоланта? Ну и чушь! Она упала, точно так же, как и ты.
– Вы, сударь. Мы вновь и навеки на «вы». Прошлое сгорело.
– Как скажете, но Иоланте тоже подрезали ленты на туфлях. Пакостника в самом деле надо поймать, но Иоланта…
– Конечно, вы предпочитаете верить ей, а не мне!
– Я предпочитаю верить моей матери и Франческе… Госпоже Скварца. Они в этой вашей фрейлинской дряни разбираются лучше вас. Иоланту зачем-то хотят убрать из Старой Придды…
– Рыжая дрянь уберется! – Гизелла подалась вперед. – Я ее тут не оставлю! Пусть отправляется в Бергмарк. К дочке Колиньяра и этой… Ивонн Маран!
– Ни в какую Бергмарк она не поедет! – Ну и злюка! Из-за имени, что ли? – Если ты… вы выживете Иоланту, мы с Валентином увезем ее в Акону! Валентин имеет право, они родичи, а подруги в Аконе найдутся!
– Подруги? Любовница твоего брата и гоганская трактирщица? Отлично! Пусть Иоланта проваливает в Акону и выходит замуж за какого-нибудь капитана, главное, я не буду любоваться каждый день на эту розовую поросятину.
– Какие знакомые речи! Виконт Дарзье не рискует их повторять при мужчинах, но в вас нашел благодарную слушательницу. Вы просто созданы друг для друга, сударыня. Передайте вашему… кавалеру, что какой-нибудь капитан с нетерпением ждет, когда господин Дурзье сможет не только танцевать. Мы продолжим разговор и будем продолжать, пока вы… его не потеряете навеки.
– Вы даже с вашим Валентином не заставите замолчать женщин…
– Мы постараемся. У Ли с Рокэ это как-то вышло.
– Какой же ты… вы…
– Такой же, как все Савиньяки. – Герцог! Ничего ж себе, и как подкрался, прямо не волк, а кошка!
– Монсеньор, прошу простить…
– Не за что тебя прощать. Молодец, правильно говоришь и еще правильней думаешь. Дорогу назад отыщешь, разведчик?
– Конечно, монсеньор.
– Тогда проваливай. Его величество вашу компанию примет в два в классной комнате, а за девицу Манрик не беспокойся. Считай, я ее взял под личное покровительство.
2
Подруга была молчалива, и Мэллит стало совестно за свое счастье, ведь с каждым новым днем приближалось ужасное. Сэль не представляла, что значит познать несущую унижение боль! Ее еще могут облегчить полные любви мысли – так чистая холодная вода охлаждает ожог, – но в сердце подруги не жених, а регент Талига, и он прекрасен, будто сын Кабиохов. Как, любя и желая красоту, отдать себя безобразию?
– Сэль, – гоганни долго колебалась, но все же подругу окликнула, – твой брат говорил, сегодня дорога разделится.
– Да, – Сэль вздохнула и сделала стежок. Она не вышивала с самой Аконы, а сегодня достала пяльцы. – Скоро начнутся холмы, потом будет речная долина и в ней – поворот на Бергмарк. Там очень красиво, особенно летом.
– Первым из бергеров, – припомнила Мэллит, – я узнала барона Райнштайнера, вторым стал великий воитель с двумя именами.
– Ульрих-Бертольд.
– Так его называют. Эти двое слывут лучшими, но прочие им во многом подобны. В день, когда тебя решили убить, к нам на помощь пришли бергеры, их было много, и все они вели себя достойно.
– Все верно. Мы с мамой гостили в Агмштадте, нам там понравились все, кроме маркграфини с ее камеристкой, но они не из Бергмарк, а из Талига.
– Зачем говорить о дурном и утратившем значение? Сэль, ты не радуешься, а сегодня стала вышивать, но не как прежде. Ты не любишь поднимать голову, пока на ткани не расцветет цветок или не раскроется лист, а сейчас то и дело смотришь в окно, где лишь снежная дорога. Если ты больше не хочешь в Липпе, скажи Монсеньору, он объяснится с большим королем, а мы повернем в Агмштадт на радость Герарду и… Во имя Кабиохово, ничтожная виновата страшной виной! Ты ходила к нареченному Ли сказать о себе и своих бедах, но не успела, пришла я, и ты сочла это знаком судеб. Это не так, но ты ушла, не сказав ничего и лишь взяв кошку. Так обманывались и губили себя многие, ведь судьба не остров и не дом, а река, которая уносит в море, если не плыть, и звери, что врываются в жилище, если не затворять дверей… Сэль, останови лошадей и позови Монсеньора!
– С чего ты взяла, что я боюсь выходить за его величество? – Подруга сложила вышивку и нагнулась, чтобы посмотреть, спит ли уставший от ревности черно-белый. – Страшные люди совсем другие, и потом мне хочется увидеть рябую скалу; гаунау зовут ее Кукушкой, когда дует западный ветер, она качается и дарит счастье тем, кто его заслуживает. В Липпе вообще много интересного, но сейчас в самом деле можно покататься. Я попрошу монсеньора Лионеля и капитана Уилера взять нас в седла.
