– Жаль, что Эйвон едет сегодня, – посетовала Селина, – но он всегда делает самое неподходящее.
– Я не поняла твоих сожалений, – призналась Мэллит под тяжелые шаги на лестнице. – Мы не властны исправлять прошлое, и оно уже наполнено герцогом Надорэа, но завтра мы проснемся в доме, где его не будет.
– Без Эйвона будет лучше, – согласилась Селина. – Маму мне жалко, но она сама решила, только я о другом. Мы вечером устанем, а ведь скоро приедут наш кардинал с женой и эсператистский епископ, их тоже придется угощать, и не хуже, чем его величество Хайнриха. Мы наверняка устанем и поэтому отъезду Эйвона обрадуемся меньше, чем если бы у нас не было никаких хлопот, кроме него… Надо выбрать платья, его величество обязательно захочет тебе сказать что-нибудь приятное, значит, придется достойно выглядеть, иначе это будет невежливо и унизительно для Талига.
– Я надену желтое. – Именуемый Хайнрихом будет обедать с регентом, но Проэмперадор Ли, скорее всего, тоже будет там. А вдруг позовут еще и первородного Робера, ведь он тоже маршал и Проэмперадор. – Что наденешь ты?
– Наверное, то, с двойными лентами, мне ведь не надо к ним выходить.
– Я одна не пойду. Я не знаю, как говорить с Жирным Хайнрихом.
– Это он будет говорить. Его величество очень приятный человек, и с ним все просто, кроме того, с ним будут монсеньор Рокэ и монсеньор Лионель. Кажется, кто-то пришел, а там сундуки…
– Наши стражи отправят ненужных прочь, а нужным укажут верный путь. Я хочу, чтобы ты выбрала платье с кружевами и взяла шаль, присланную нареченным Ли… онелем. Иначе он сочтет нас невежливыми.
– Хорошо, надену с кружевом, – подруга вздохнула, и Мэллит захотелось ее обнять. Только бы за столом оказался Повелевающий Молниями! Ему есть что рассказать королю, ведь он убивал бесноватых и видел зеленые огни, а это важно.
О сапфирах, повторяющих цвет глаз Сэль, гоганни сказать не успела, потому что воин Аспе доложил о капитане Дювье. Первородный Робер исполнил обещанное, и гоганни возликовала дважды. Она рада была видеть доброго живым и обретшим перевязь офицера Талига, но сердце пело еще и потому, что это могло стать шагом к задуманному. Воин Дювье дорог первородному, значит, нужно рассказать о подруге и сделать так, чтобы капитан Дювье счел это важным.
– Я пойду к себе, – сказала Сэль, – это твой гость.
– Но ему понадобится вино, и потом, капитан Дювье искал дорогу в Надор, а ты была вместе с Айри.
– Вино я принесу, – подруга подхватила прокравшегося в гостиную кота и вышла. Черно-белый не причинял большого урона, но Селине нравилось его носить. Мэллит тронула золотой цветок, сожалея, что не может прямо сегодня надеть ночные серьги, но она скажет Сэль все, пусть только уедут герцог Надорэа и король.
Гоганни улыбнулась и встала напротив двери, ей не пришлось долго ждать, воины ходят быстро и не задерживаются у зеркал.
– Добрый день, капитан Дювье, – Мэллит сделала книксен, вглядываясь в лицо, которое почти забыла. Вот голос, добрый охрипший голос, впечатался в память, как впечатывается имя Кабиохово в расплавленное золото. «Будет у нас весна, куда денется, все будет, дожить бы…» Они дожили, потому что снег в саду и на улицах не заметет поющих в сердце птиц.
– Добрый день, барышня. – Как светло улыбаются воины, как они добры, не ведая об этом! – Вас и не признать, светитесь, как солнышко! Как вас называть-то? Монсеньора спрашивал, не отвечает. Сами, говорит, решайте.
– Я привыкла быть Мелхен. – Он говорит о нареченном Робере, у него нет другого монсеньора. – Мне нравится это имя, и я хочу забыть Эжена, но не тех, кто был к нему добр.
4
На берегу вовсю копошились расплывчатые фигурки, разглядеть их как следует Арлетта пока не могла, а вот ее узнали. Кто-то замахал руками, кто-то резко распрямился и бросился навстречу. Кто-то? Родимое детище Арлетта опознала сразу же. Нет, материнское сердце подсказать и не подумало, но манеру на бегу срывать шляпу Малыш перенял у Эмиля.
Сын бежал, мать неспешно шла вперед и даже не щурилась, она была совершенно спокойна, можно даже сказать, умиротворена. Так бывает, когда долго устаешь, а потом еще дольше спишь и просыпаешься, зная, что дела еще есть, но они подождут, пока ты посмотришь в окно, понюхаешь цветок, полистаешь книгу…
– Мама, – вот Арно спокойным она бы не назвала, – ну зачем ты…
– Захотелось умиротвориться. Нашли?
– Да. Давай я тебя провожу.
– Давай, – согласилась Арлетта, не сбавляя шага, – это будет очень мило с твоей стороны.
– Ну так пошли…
– Мы и идем. Если ты еще не понял, я хочу увидеть труп. После мэтра Шабли меня это успокаивает.
– Да, ты вроде говорила…
– Вроде? Дитя мое, к стареющим родительницам следует быть внимательней. Я об этом говорю всякий раз, когда меня пытаются оградить от покойников. Трудно было?
– Нам-то что, его Валентин нашел. Покружил по льду, сказал, где долбить, продолбили и багром… Зацепили-то быстро, а вот когда вытаскивали, повозиться пришлось. Четыре раза срывался. Как нарочно!
– Я бы этого до конца не исключала. Ты ничего особенного не чувствовал?
– Я злился, ну и за Валентина переживал.
– Злился вообще или на что-то конкретное?
– На водопад… Шумит, как издевается. Мама, мы его точно вытащили, и он мертвый, может, ты все-таки пойдешь?
– К Лукасу? – уточнила Арлетта. – Пойду, но позже.
Выходцев не будет, будут похороны со скорбными физиономиями и мерзкими намеками. Страшная все-таки вещь родственники, конечно, не все и не всегда, но у Придда – страшные.
– Добрый день, Валентин. Я вас шокирую, если скажу, что одной очень большой тревогой стало меньше?
– Доброе утро, сударыня. Вы совершенно правы, я тоже опасался того, что мой брат вернется, к счастью, эти опасения оказались безосновательными. Видимо, одной ненависти для возвращения мало.
– Несомненно, иначе от выходцев было бы не протолкнуться. Вы уже думали о похоронах?
– Пока нет. Видите ли, я с детства стараюсь не обдумывать то, что крайне желательно. Это не слишком разумно, однако мне казалось, что некие враждебные силы подслушивают наши намерения и делают все, чтобы они не воплотились в жизнь.
– Ну, – хохотнул Арно, – про поганок любой «фульгат» знает.
– Я не знал, – Валентин покосился в сторону, Арлетта проследила за его взглядом и увидела нечто, накрытое плащом. Носилками, дабы не сглазить, не озаботились, и утопленник лежал на снегу у края полыньи. – Сударыня, мне будет спокойней, если вы переедете в Гирке.
– Хорошо, – в некоторых случаях лучше не спорить, – но сперва я нанесу визит графу Лукасу. Во-первых, это вежливо, во-вторых, мне нужно у него кое-что уточнить.
– А в-третьих, – хмуро закончил Арно, – ты – урожденная Рафиано, и вот об этом ты точно все время говоришь.
