– Да, что-то пошаливает, – сказал Женька, сурово глядя на Адама.
– В строгий корпус хочешь? – спросил Коля у пациента.
– Нет, Николай, что вы, – ответил Адам.
– Для тебя я Николай Николаевич, – строго произнес заведующий отделением, – если хоть одна жалоба на тебя мне поступит, отправишься в строгий. Тебе понятно, что я говорю?
– Да, Николай… Николаевич, – недовольно произнес Адам.
– Иди.
Адам зашел в палату, из которой за этой сценой с любопытством наблюдали еще пятеро пациентов и медбрат.
Николай зашагал по старому обшарканному паркету, вдоль зеленых стен, к концу коридора, где находился кабинет Андрея Семеновича.
В кабинете главврача первым, что всем бросалось в глаза, был огромный Т-образный стол для совещаний, занимавший половину помещения. На фоне желтого потрескавшегося потолка, местами отслоившейся белой краски на стенах кабинета и старых дешевых стульев монументальный дубовый стол смотрелся инородно. Андрей Семенович, сидящий во главе своего стола, оторвал взгляд от ноутбука, когда услышал негромкое «Здрасьте».
– Забор покрасьте, – улыбнувшись, сказал главврач и добавил: – Садись, – указав рукой напротив себя.
Когда Николай присел, начальник все с той же с улыбкой спросил:
– Коньячка?
– Уф… не, Семеныч, – с отвращением ответил Коля, – ты давай завязывай с такими предложениями. Еще и с утра…
– Да ладно, чего ты? – настаивал руководитель.
Коля, глядя в морщинистое пухлое лицо своего, видать, уже подпившего шефа, молча помотал головой.
– У меня у внучки день рождения сегодня, вот я с утра и начал, чтоб время не терять.
– Поздравляю. Сколько ей?
– Четыре.
– Здорово, но пить я все равно не буду.
– Ну как хочешь, а я вот… – Главврач вытащил из выдвижного ящика стола бутылку и сделал глоток из горла.
– Ай, хорошо, – сказал он, расплываясь в улыбке, и закусил долькой мандарина, очевидно, лежащего в том же ящике.
– Ты меня обманом вызвал в выходной, чтобы выпить с тобой? – спросил недовольно Коля.
– Что ты, родной, это было бы подло. Нет, конечно. – Андрей Семенович убрал бутылку и задвинул ящик. – Приехало, значит, к нам вчера вечером такое чудо, что даже я диву дался.
– Ну рассказывай.
– Значит, так, – начал главврач, – к нам он прибыл по невменяемости и…
– Убил кого? – спросил Коля.
– Ты не перебивай старших… – Главврач закашлял в кулак, а потом продолжил: – Прибыл, значит, по невменяемости. Да, убил. Убил ребенка. Перерезал горло. Острый случай. Шизофрения, сопровождаемая массивным систематизированным бредом, – утверждает, что прилетел из будущего.
– Это, по-твоему, удивительно? – Николай усмехнулся.
– Это нет. Удивительно, что в полиции не нашли по нему вообще ничего.
– Нет документов?
– Нет вообще свидетельств его существования до того, как он был пойман на месте преступления. Ни паспорта, ни свидетельства о рождении, никаких следов в соцсетях, ничего и нигде. Отпечатков пальцев в базах тоже нет.
– И что? – со скепсисом произнес Николай. – Это говорит о том, что он жил вне нашего социума, вне системы. Как странствующий цыганский табор, об участниках которого ты также не найдешь информацию.
– Он знает много языков.
– Моя бабушка тоже знала много языков.
– Сколько?
– Сколько? Не знаю, много. Штук семь точно, может, шесть…
– Колян, когда встретишься с ним, не забудь про языки спросить. Просто спроси у него любое слово на любом языке или фразу.
– Ладно, спрошу. А как вы поняли, что он знает языки?
– По радио играла песня на итальянском, он начал ее переводить нам. Ну я и спросил, какие он еще знает языки, он сказал, что любые. Потом началась игра в переводилки – сотрудники и пациенты говорили ему предложения, а он переводил их на разные языки.
– А вы уверены, что он не от балды произносил слова на манер какого-нибудь языка, как бы имитируя его, а вы и поверили?
– Нет, я проверил через онлайн-переводчик некоторые фразы.
– И все же языки можно выучить.
– И еще! Он ходит со своим кислородным баллоном. В зале суда у него его отняли, и он спустя сколько-то часов, я не уточнил сколько, потерял сознание. Врачи подтвердили, что это была не симуляция. Его привели в чувство и вернули баллон, он подышал из него и полностью оклемался.
– Он сказал, зачем убил того мальчика? – спросил Коля.
– Нет.
– По сути, знание огромного количества языков – единственная необъяснимая странность?
– Да.
– Семеныч, из-за этого ты так переполошился и вызвал меня в субботу утром?
– Просто пообщайся с ним, и ты сам поймешь.
– Хорошо. Он не буйный?
– Нет, наоборот – вежливый, учтивый.
– В какой он палате?
– В седьмой.
– Ну что ж, пойду тогда пообщаюсь. – Николай уже собрался встать из-за стола, но Андрей Семенович поднес к уху телефон и произнес:
– Погоди… Санька, – спустя несколько секунд сказал в трубку главврач, – Санечка, дорогой мой, приведите с Женькой мне в кабинет нашего нового гостя из будущего… Ага, добро, – добавил руководитель и выключил телефон.
Николай с недоверием смотрел на своего начальника, который, казалось, сиял от радости, предвкушая, как должен удивиться его младший товарищ. Солнце к этому времени поднялось, и лучи сквозь оконное стекло падали на сторону главврача, будто разделив комнату на светлую, пьяную, сияющую половину, во главе которой находился пожилой жизнерадостный круглолицый Андрей Семенович, и на мрачную – с сидящим в тени Николаем, угрюмым, серым, оскверняющим своим недовольным видом прекрасное осеннее утро.
– Имя у него хоть есть? – спросил Коля и, почувствовав, как тяжелеет его тело, ссутулился, облокотился на стол и подпер кулаком щеку.
– Анс, – ответил главврач.
– Анс? – удивился Николай.
– Да, он сказал, что его зовут Анс.
– А фамилия, отчество?
– Он сказал, что у них нет фамилий и отчеств.
Через несколько минут, в течение которых Андрей Семенович успел еще разок приложиться к коньяку, в дверь постучали.
– Да, да, – произнес главврач.
Николай успел представить себе Анса крепким, сурового вида человеком, способным на убийство ребенка, пусть и в невменяемом состоянии. Но спокойным и учтивым со слов главврача. Представление Коли рассеялось, когда щуплый, невысокого роста пациент зашел в кабинет. Сутулый, лысый, с большими детскими карими глазами и смуглой кожей, Анс неловко улыбнулся. В руке он держал небольшой кислородный баллон. Одет новый обитатель психиатрической больницы провинциального городка был в черные брюки и серую водолазку. На вид ему было лет сорок. Слева и справа от Анса стояли санитары – Сашка и Женька, оба на голову выше пациента и шире его раза в два.
