Михаил ничего не ответил.
– Мне, похоже, пробило тазовую кость, – сказал Коля, – возможно, кишечник тоже задет.
– А у меня в легком пуля, – сказал Семеныч, – ничего, Колян, мы еще потопчем эту землю. Потопчем… На рыбалку тебя с собой возьму…
– Где телефон? Куда он положил его? – спросил Коля, осматривая кухню из-под стола.
– Ты не видел? Семеныч?
Главврач лежал на боку спиной к Коле.
– Семеныч?! – Николай потянул друга за плечо.
Андрей Семенович перекатился на спину. Коля приложил пальцы к его шее в надежде нащупать пульс. Спустя десять секунд у Николая брызнули слезы, и он, держа в руках нож, обезумев от ярости, позабыв про боль, скованный наручниками, пополз на четвереньках к Михаилу. В полуметре от него Коля почувствовал, как ему в ключицу практически возле шеи вошло лезвие. Он не ощутил боли. Слышал лишь хруст. Николай поднялся на колени и несколько раз ударил ножом Михаила в живот, а потом рухнул на бок. Лежал, ощущая щекой холодную липкую кровь на полу.
Михаил сполз на спину. Коля видел, как поднимается его грудная клетка. Дышит.
– Человек – очень живучее существо, – шепотом произнес Михаил, – пока в мозг поступает кровь, насыщая кислородом, я могу осознавать мир.
Коля лежал и плакал, забыв о своих ранах. В глубине души он понимал, что спустя минуты он истечет кровью и сознание его исчезнет – растворится в бесконечности времени и пространства. Но плакал он не из-за себя, а из-за потери лучшего и единственного друга.
– Ты спросил, зачем я убил его? – продолжал шептать Михаил. – «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя». Так звучит это, да?
Михаил закашлял, и из его рта брызнула кровь.
– А как же мне любить сынов народа своего… если все им сошло с рук, – простонал Михаил. – В летнем лагере… он утонул… и виновный не ответил за это. И никто не…
Михаил перестал дышать. Коля понял это по движению его груди. Спустя минуту третьим из кухни ушел Николай.
Глава 13
Начальник тюрьмы строгого режима стоял в коридоре возле охранника. Паренек, недавно поступивший на работу, виновато (хотя вины за ним никакой не было) глядел в глаза руководителя.
– Что значит «исчез из камеры»?! – эхом по коридору разнесся бас начальника тюрьмы.
– Я не… не знаю, я сидел тут (показывает рукой на свой стол), все двери в камеры видно – и воочию, и на мониторах тоже. Он просто исчез. Он крикнул мне из камеры, что-то типа «До свидания, всего хорошего» и исчез.
Начальник тюрьмы и еще несколько охранников зашли в камеру к Ансу, где тот ожидал смертной казни. Мужчины оглядывали небольшое помещение три на три метра с туалетом и койкой.
– Ощупайте стены… я не знаю, там… пол проверьте! Что значит – исчез! – продолжал орать начальник. – Я вас, чертей, всех поувольняю! Да так поувольняю, что потом хрен куда устроитесь!
Охранники, понимая абсурдность приказа, принялись ощупывать руками бетонные стены и пол камеры.
– Если вы не найдете мне тут подкоп или дыру в стене за штукатуркой, я вас всех сгною! А ты! Ты давай мне видео с камер коридора! Он не мог просто взять и исчезнуть, суки вы бестолковые! Не мог!
Эпилог
Будильник не прозвенел, да и незачем ему звенеть в субботу утром. Проснувшись не по будильнику, так приятно понежиться в кровати под теплым одеялом в промозглое октябрьское утро выходного дня. Солнце еще не встало, и Николай мутным сознанием понял: сейчас не больше семи утра. Спальню наполнял густой сумрак осеннего утра, даря спокойствие и радость предстоящих выходных дней. Повалявшись после пробуждения минут десять, он дотянулся рукой до ночника и включил свет, чтоб найти на полу свои разбросанные вещи. Коля оделся и направился в ванную. По пути он споткнулся в темном коридоре о сумку с вещами из бассейна, которую, не разобрав, бросил вчера вечером после плавания. Мужчина зажег свет в ванной и увидел в зеркале свое лицо. Он немного отступил, чтоб видеть грудные мышцы. Коля напряг грудь, рассматривая мускулатуру.
– Так себе, – подумал он, – ну хоть не рыхлый.
Он взял зубную щетку, выдавил пасту и принялся чистить зубы. Коля размышлял, что ему съесть на завтрак – омлет с тостами и плавленым грибным сыром или вчерашнюю запеченную рыбу.
– Черт! – Он сплюнул пасту, выключил воду, вытерся и пошел на кухню.
Рыбу Коля так и не убрал в холодильник. В надежде, что она не испортилась за вчерашний вечер и эту ночь, он открыл духовку.
«А собственно, что ей будет? – подумал он, щурясь, чтоб рассмотреть содержимое противня. – Подумаешь, постояла немного в тепле. Пахнет вроде нормально».
Николай, помогая себе вилкой, отодрал засохшую под сыром рыбу и положил ее кое-как, поломав, в тарелку. Тарелку он поставил в холодильник.
«Лучше тосты и омлет», – мелькнула мысль при взгляде на грибной плавленый сыр на верхней полке.
– Или…
За спиной Коли зазвенел телефон. Мужчина недовольно вздохнул.
– Семеныч. Ну я же знаю, что это Семеныч, – пробубнил он, продолжая смотреть на сыр. А потом повернулся и взял со стола противно звенящий смартфон.
– Да.
– Коля! – воскликнул Андрей Семенович.
– Что?
– Коленька, есть дело.
– Сегодня суббота.
– Дай сказать.
– Давай, только короче.
– Если коротко, то вчера вечером, как ты уехал, прибыл новый пациент.
– И что? До понедельника не ждет?
– Ты должен это видеть, это очень необычный человек.
– А у нас бывают обычные?
– Коль, на пару часов приезжай, пожалуйста.
– Семеныч, дай жизни, а…
– Коль, приезжай.
– Ох, Семеныч…
– Коля, приезжай, на неделе дам тебе выходной во вторник или в среду.
– Приеду, приеду. Ну, ты хоть по телефону можешь сказать, что случилось? Чего такая спешка?
– Могу. Прибыл по невменяемости. И…
– Убил кого?
– Да ты не перебивай старших. Да, убил. Убил мужчину. Зарезал на глазах у ребенка в частном доме! В доме у этого же ребенка!
– Это как так?
– Вот так. Мальчик был свидетелем, говорит, что в дом сначала залез какой-то мужик в военной форме, потом появился наш пациент и зарезал этого мужика.
– А к нам-то почему его отправили?
– Убийца утверждает, что прилетел из будущего.
– Боже… Ладно… А ты точно не зовешь меня, чтоб выпить с тобой? А то я тебя знаю.
– Нет, ты что, я по делу.
