Разговаривала Лора только по телефону, со случайными незнакомцами. Три недели назад она купила новый айфон, и ее номер на одну цифру отличался от номера радиостанции 101.1 FM, проводившей лотереи. В день она отвечала примерно на тридцать звонков.
– Я позвонил сто первым? – требовательно спрашивал каждый. – Я победил?
Поначалу Лора извинялась и объясняла, что они ошиблись номером – что она человек, а не радиостанция. Но от этого люди всегда так злились – ругались и спорили с ней, – что Лоре становилось грустно. Теперь, когда ее спрашивали про выигрыш, она отвечала обычным «Да».
Она не знала, какой слушателям обещали приз, а потому в ответ на расспросы выдавала что-нибудь экспромтом. На этой неделе она подарила десять билетов на Суперкубок, четыре полета на Арубу и ужин с Пирсом Броснаном. А один раз, немного выпив, посулила одному мужчине миллион долларов.
– Я позвонил сто первым? – кричал он. – Скажите, что я сто первый!
Была среда, три часа ночи, и он звонил уже сорок минут подряд.
– Вы не просто сто первый, – сказала ему Лора, – вы только что выиграли миллион долларов.
– Черт, невероятно! – закричал он. – Немедленно увольняюсь.
Лора немного винила себя за этот случай.
Она заметила, что звонившие никогда не уточняли деталей. Они никогда не интересовались, когда пришлют их приз или куда нужно за ним сходить. Однажды она сказала обкуренному подростку, что его собираются запустить в открытый космос. Он не спросил, когда и как – только с облегчением вздохнул, будто уже давно мечтал о путешествии в космос.
– Теперь-то они поймут, – сказал он.
Недавно она пообещала какому-то мужчине бесплатные билеты на концерт Брюса Спрингстина, а тот разозлился.
– Что такое? – спросила Лора. – Места очень хорошие.
– Ничего. Просто… я не большой ценитель Спрингстина, ясно вам?
С тех пор Лора всегда спрашивала у звонивших, какой приз они хотят. Чтобы подарить им то, чему они точно обрадуются.
Лгать людям было стыдно, но эти звонки Лору почему-то бодрили. Вне дома ей даже кофе было непросто заказать, но по телефону она говорила с незнакомцами громко и отчетливо. Она понимала абсурдность ситуации, но раздача фальшивых призов стала самой яркой частью ее жизни.
Она зарегистрировалась в «Фейсбуке» и лениво искала там полузабытых знакомых. Ее одноклассник из средней школы, который однажды поджег мусорный бак, работал страховым актуарием в Хартфорде. Ее соседка по домику из лагеря Воннаго забеременела и превратилась в шар. Хулиган из средней школы обрил голову и готовился стать буддийским монахом.
Она набрала в поисковой строке «Сэм Катц». Не найдено. Интересно, он все еще в Нью-Йорке? Что с ним стало? Она подумала было послать ему электронное письмо, но не определилась с содержанием.
На экране телевизора два сросшихся малыша кормили друг друга кусочками мяса из гамбургера. Близнецы дружно рассмеялись, и Лора ощутила отчетливый укол ревности. Было бы здорово, будь кто-то постоянно рядом – кто-то, кто ткнет тебе в лицо гамбургер и рассмешит.
Было почти два часа ночи.
Она достала телефон и подержала его в руке, гадая, позвонит ли ей еще кто-нибудь.
* * *
– Боже правый, – выдохнула Элиза. – Да они оба долбанутые!
– Положение несколько волнительное, – согласился Крейг.
– «Несколько»? У нас тут парочка затворников! Как же нам их свести, если они даже из квартир не выходят?
Она закрыла глаза и помассировала виски.
– Надо было брать другую молитву.
Крейг поднялся на ноги.
– Может быть, еще не поздно.
– Ты сдаешься? Уже? – Бог рассмеялся. – Всего два дня прошло!
– Я не сдаюсь, – ответил Крейг. – Я лишь хочу узнать, можно ли мне сменить молитву? На эту, например.
Он пододвинул к столу листок бумаги.
– Там хомяк при смерти.
Бог откинулся на спинку стула и усмехнулся.
– Знаешь, у нас в ресторанном бизнесе есть поговорка: «Нельзя менять заказ клиента, даже если блюдо выходит пересоленным».
Крейг тупо уставился на начальника. Он был уверен, что ни в одном ресторане так не говорят.
– Я имею в виду, – продолжал Бог, – что, если ты проигрываешь, это не дает тебе права менять правила игры. Ты сказал, что совершишь чудо – и сам выбрал, какое именно. Если тебе правда не плевать на эту планетенку, ты найдешь способ уложить своих неудачников в койку.
Крейг потер переносицу.
– Сколько у меня времени?
– Не помню, – откликнулся Бог. – Но не волнуйся, кое-кто за этим приглядывает.
Он включил телевизор. На экране бегал по парковке «Волмарта», крича на покупателей, пророк Рауль. Из одежды на нем были только плавки, а над головой он держал гигантскую картонную вывеску.
«Конец света наступит в 2012 году, – гласила надпись. – До конца света осталось двадцать восемь дней».
– Вот, пожалуйста, – сказал Бог. – Думаю, пора тебе вернуться к работе.
Крейг уныло выбрел из кабинета Бога и поплелся мимо стола Винса.
– Кто еще, к шуту… – пробормотал архангел.
Крейг в замешательстве повернул к нему голову.
– Извини, что?
Винс потянулся за бокалом мартини и с издевкой им отсалютовал. Крейг немного встревожился, осознав, что архангел в стельку пьян.
– Ты всегда из себя такого умного корчил, – не вполне внятно произнес Винс. – Все эти порывы ветра, радуги и очаровательные снежные деньки…
Он наклонился к Крейгу и продолжил уже шепотом:
– А теперь, когда ставки возросли, когда все на кону – ты сдулся. Ты беспомощен.
Он усмехнулся.
– И ты в жопе.
Крейг счел, что пришло время уйти. Он уже хотел повернуться к Винсу спиной, когда архангел настойчиво ткнул в него пальцем.
– Знаешь, что самое смешное? – спросил он. – Когда мир взорвется, от твоей работы не останется и следа. Никто из умерших не вспомнит, что ты для них сделал. Как будто тебя никогда и не было.
Крейг понимал, что спорить с Винсом бессмысленно, но все равно попался на крючок.
– А вот я буду помнить, – произнес он. Он хотел сказать это с вызовом, но голос прозвучал пискляво и как-то по-детски.
Винс, почувствовавший, что преимущество на его стороне, все не унимался.
– Конечно, будешь. Можешь даже красивым рядком вывесить на стену наградные таблички «ангела месяца». Но в один прекрасный день ты проснешься и поймешь, что по большому счету вся твоя работа абсолютно ничего не значила.
