Да, наши дети не гуляют по дворам допоздна, общественный транспорт многие и в глаза не видели. Они ходят друг к другу в гости лишь в том случае, если дружат мамы. Современные реалии подразумевают опасность на каждом шагу и маньяка за каждым углом. Иногда доходит до смеха, правда сквозь слезы.
В соседнем доме как раз перед летними каникулами открылась новая студия для детей – ментальная математика, скорочтение. Мы шли мимо, возвращаясь из парка, и Сима увидела шарики, которыми по случаю торжественного открытия был украшен подъезд.
– Иди сбегай, посмотри, что там, – разрешила я.
Женщина – директор новой студии, увидела, что к двери подошла девочка, и решила выйти навстречу, пригласить, все показать, рассказать. Но Сима, предупрежденная, что нельзя верить ни женщинам, ни бабушкам, пусть даже те предлагают съесть пирожок или конфету, сделала так, как ее учили: убежала с громким криком о помощи. Так реагировала не только моя дочь, но и все дети, к которым со всей душой выбегала директор студии. Она предлагала войти и взять проспект, чтобы передать родителям, а дети тут же начинали орать и звать на помощь.
– Вчера милицию вызвали, – рассказывала мне несчастная директор. – Мальчик пришел, а потом сказал бабушке, что я ему чай с конфетами предлагала. А я действительно предлагала! Бабушка милицию и вызвала.
– А, так это ваш муж у школы стоял вчера? – спросил кто-то из собравшейся на крики ребенка толпы.
– Мой. Я его отправила раздавать проспекты, – подтвердила директор.
– Так вы бы сказали, что это ваш муж! И что он из студии! А мы думали – педофил!
– Сами вы… Дети уже никому не доверяют. – Директор чуть не плакала от отчаяния. – Они не верят, что бывают и хорошие, добрые люди. Разве этому не надо их учить? Почему сразу думать плохо о человеке? Я все понимаю, сейчас другое время, но не до такой же степени! Они же шагу не могут ступить самостоятельно, без надзора.
– А мой сын вчера сбежал с уроков, – призналась мама из толпы, – теперь к завучу вызывают. Я тоже с уроков сбегала. В кино или в кафе. Или вот по этому парку погулять.
Разговор перешел на школьные проблемы. Почти все дети весной похожи на грустных панд – бледные, с синими кругами под глазами. И при первой возможности, если на улице стоит хорошая погода, норовят сбежать из школы погулять. Особенно мальчишки. Но гулять могут только те дети, родители которых написали специальные заявления, мол, разрешаю выходить без сопровождения, ответственность за жизнь и здоровье своего ребенка беру на себя…
Бывает и так, что разрешение есть, а учительница все равно не отпускает с продленки. Так случилось в нашем классе. Мама работала и забрать сына не могла физически. В разводе. У мужа давно другая семья. Бабушка – в другом городе. Няня – слишком дорогое удовольствие. Ребенок оставался на продленку, а потом бежал к маме на работу, благо рядом. Мальчишка был очень самостоятельным, разумным не по годам. По дороге даже в кафе забегал, где его все знали – покупал себе еду и маме кофе навынос. Но в группу продленки в тот день пришла новая учительница и не отпустила его. Я ее могу понять. Я бы, честно говоря, тоже не отпустила. Второй класс, восемь лет. Осень, темнеет рано. Ребенка после закрытия продленки отправили в кабинет директора. Мама в это время обрывала телефоны учительницы и сына, но учительница отключила звук и забыла включить, а у сына закончилась зарядка. Мама мальчика сорвалась с работы и доехала до школы. Она в миллионный раз повторяла директору, что не может забрать сына, иначе лишится работы. И что он вполне способен дойти сам. Учительница продленки, экстренно вызванная из дома, говорила, что не может отпускать маленького ребенка не пойми куда мимо гаражей, в темноте. Директор не знала, на чью сторону встать – мамы или учителя. Она бы тоже не отпустила. Но сама была в такой же ситуации, когда некому перехватить, довести. Когда у ребенка есть только мама, причем работающая.
Я тоже всегда теряюсь в подобных случаях. Когда мамы из нашего гимнастического клуба просят меня подхватить ребенка на тренировку, я никогда не отказываю. У нас все всегда друг другу помогают. Кто может – забирает детей, отвозит. Но мы прекрасно осознаем, что несем ответственность не только за собственного ребенка, но и за всех остальных. Всегда звоним и сообщаем – все хорошо, доехали.
Одна девочка из Симиной группы постоянно просила тренера забрать ее из дома и подсадить к кому-нибудь в машину. Я отказываюсь это понимать. Конечно, одни чужие родители ее заберут, другие вернут. Но, как мать, я не понимаю: разве можно не знать, с кем поедет ребенок, как он вернется домой. Я миллион раз извинюсь, отблагодарю хотя бы пирожным, если кто-то пять минут присмотрит за моей дочерью. Но мама той девочки ни разу не написала ни в родительский чат, ни кому-то из родителей лично. Дочь сама отвечала за собственные передвижения.
– А почему тебя мама или папа не могут забрать? – как-то спросила я эту девочку.
– У них гости, – спокойно ответила та.
Ну да, гости. Когда я не могу забрать дочь с тренировки, прошу мужа или сына отложить все дела, чтобы они меня подстраховали. И меня не волнует, как они это сделают. Надо забрать ребенка. Чтобы, выходя из здания, Сима видела меня, брата или отца. А не стояла и не гадала, в какую машину ее пристроят тренеры, кто согласится ее забрать в этот раз. Неужели ее мама или папа, у которых она единственная дочь, не видят ее глаза? Девчушке страшно, больно и обидно. Всех забирают родители, бабушки, дедушки. А ее – никто. Иногда родителям нужно взвешивать – на одной чаше весов гости, на другой – дочь с потухшим, остановившимся, абсолютно взрослым, даже старческим, взглядом в свои десять лет.
А тогда, как рассказала молодая женщина, которую вызвали к завучу, произошло то, что должно было произойти – мальчишки сбежали. Да еще, как назло, охранник был новый, а не наш дядя Андрей, который знает, кто в какую сторону сбегает. Для его молодого напарника все дети – на одно лицо. Он если и хотел иметь детей, то быстро расстался с этим желанием за три дня работы в школе. Учительница бегала по зданию в поисках четырех сбежавших мальчишек. Физрук прочесывал детскую площадку, футбольное поле, спортивную площадку, громкими криками обещая поймать и оторвать все, что можно. Наконец завуч приняла единственно правильное решение – позвонила дяде Андрею.
Опытный охранник с жутким кашлем и насморком притащился в школу, узнал, кто сбежал, и спокойно кивнул. Взяв в помощь молодого преподавателя информатики, отправился к заброшенному зданию в парке, которое считалось приютом наркоманов, бомжей, а также туалетом. Жильцы постоянно писали петиции, выступая за снос этого бельма на глазу приличного района. В последние пару лет здание облюбовали любители граффити. Мальчишки стояли и смотрели, как на стенах появляются рисунки. У двоих в руках были баллончики с краской и выделенный кусок стены для самовыражения. Молодой информатик отобрал у одного баллончик и начал пшикать на стену, явно не в первый раз. Ребята раскрыли рты от удивления.
– Я скажу, что вы кормили уток на набережной. Если окончите год без троек, буду сам вас сюда водить и учить. И каждому по баллончику подарю. Дядя Андрей, я дал слово, вы выступите гарантом.
