Выступая на Чемпионате Европы, я видела плакаты со своим новым прозвищем и пожеланиями побед, слышала бурную реакцию болельщиков во время награждения и получала колоссальный заряд энергии. Боль в мышцах и суставах уже не казалась такой острой, а усталость невыносимой.
Данилевскому тоже нравилось, что я получаю большой отклик у любителей спортивной гимнастики. Я знала, что если удачно выступлю на России, попаду в сборную на Олимпиаду, то мне могут предложить рекламные контракты и возможно, даже удастся купить бабушке желанный дом.
Глава 20.2
Клим держал меня в неведении о своих планах на мой счет. Когда была возможность в период Чемпионата Европы, я сбегала к нему в номер, и мы просто занимались сексом. У меня не было сил на разговоры, а у него – желания.
Иногда после тяжелого соревновательного дня, когда я была вымотана и опустошена морально, мне просто хотелось находиться с ним рядом, дышать им, и Клим ни на чем не настаивал. Никогда не спала слаще и крепче, чем в его объятиях.
Я настолько распоясалась, что мне даже было все равно, что скажет моя соседка по номеру, хотя она, естественно, заметила мои постоянные ночные вылазки. Но должно быть в этот раз мне крупно повезло, потому что кроме ее любопытных взглядов ко мне ничего не прилетало.
На утро после того лишилась девственности, пыталась найти, что же могло во мне измениться, но ничего кроме блеска в глазах, я не обнаружила. А по прошествии времени, пришла к окончательному выводу, что начавшаяся сексуальная жизнь никак не выдавала себя. У меня не выросла грудь размера «С» и окружность попы не стала граничить с окружностью Земли, как бы этим не пугали. В общем, несмотря на то что с начала пубертатного периода тренеры настаивали на половом воздержании, грозя негативным выбросом гормонов, как попкорн меня не разбомбило.
Как ни странно, но прав был именно Клим. Секс с ним расслаблял мое тело и мозг, очищая от лишних мыслей и отголосков спортивной усталости.
Мы отдыхали после близости в том же номере гостиницы, но почему-то на толстом восточном ковре, вместо кровати, даже не помня, как там оказались. Я, лежа на нем, соединяла указательным пальцем маленькие родинки на его груди и торсе, пока он ленивым, сытым взглядом следил за моими движениями.
- Ты знаешь, что ты мой космос? – спрашиваю его, разглядев очередное созвездие.
- Неужели, - произносит он с сомнением.
- Угу, - прикусываю губу, веселясь, - смотри, это «ковш» Большой медведицы.
Поднимаюсь, оседлав его, чтобы продемонстрировать найденное сочетание, уходящее к низу его живота и целую каждую родинку на нем.
Рядом с ним, я была переполнена счастьем, оно горячим теплым светом наполняло меня, пробиваясь свечением под кожей и бликами в глазах. Счастьем, которое казалось таким хрупким, что стоило дунуть на него, как оно разлетится подобно одуванчикам на ветру.
Я не знала, что будет с нами дальше, он не говорил, вернется ли в город Н., и у меня все также было катастрофически мало времени на личную жизнь. В день вылета из Парижа, я порывалась задать ему вопрос о том, как мы дальше будем видеться и будем ли вообще, но мне вдруг стало страшно, что он захочет убить меня словом, ответив, что он пресытился и все закончится здесь.
После того как покинула его спальню, в тот день мы больше не виделись. Перелет до Москвы, где Данилевский остался по своим делам, а мне предстояла дорога на поезде. Все ждала, когда появится Самгин, как в тот раз на вокзале, когда я сбежала от него. И тревожно было с каждой минутой, приближавшей меня к отправлению поезда. Он не пришел. Я вдруг пришла к выводу, что это все, конец, что все начавшееся во Франции, там и закончилось. Он попробовал меня, и я ему больше не интересна.
Проревела всю ночь в подушку, благо в моем купе никого не было и свидетелей у моей слабости не оказалось. Вышла ранним утром из поезда, щурясь от лучей весеннего солнца и ёжась от холодного ветра, везя за собой потяжелевший от наград чемодан. Кто-то дернул за него, хотела возмущенно зыркнуть на хама и встретилась с веселящимся взглядом Самгина.
Разглядывает меня, изменившись в лице, пока мимо нас по пирону проходят люди.
- Почему глаза красные?
Опускаю их, не желая признаваться в собственных страхах и молчу. Уводит прядь моих волос за ухо, мягко сжимает пальцами затылок, понуждая посмотреть на него.
- Думала, что после секса больше не нужна тебе, - признаюсь.
Нагибается, касаясь лбом моего лба, тяжело вздыхая.
- Если бы.
Ради меня он вновь вернулся в город Н., отцу, правда, не сказал, что здесь. Но из наших разговоров, у меня всегда создавалось впечатление, что Самгин старший незримо обо всем в курсе и меня он точно не оценивает как девушку для своего сына.
Тисками вытаскивала из Клима информацию о себе и мне почему-то становилось грустно, когда он сухо пересказывал историю своего детства. Мое тоже сладким не было, но не смотря на все тяготы, я не знала, что-такое школа-интернат и жизнь вдали от родных. Меня любила бабушка и обожала старшая сестра всё детство. Это не заменило мне родителей, но подарило ощущение защищенности, тепла и ласки, которая исходили от самых близких для меня людей на земле. У Клима и этого не было.
Заставила его показать свои детские фотографии и глядя на него маленького, я никак не могла понять, откуда у его матери нашлись силы быть вдали от него. Во мне поднималась горячая волна любви к тому мальчику, которым он был когда-то, хотелось обнять его, сказать, что он нужен и дорог.
Тот мальчик давно вырос, но я могла дарить свои чувства тому, кем он стал сейчас.
Несмотря на то, что мы по-прежнему редко виделись и нам приходилось скрывать отношения от тренера, пока я знала, что он отвечает на мои смс-сообщения и телефонные звонки, даже не смотря на расстояние, которое порой нас разделяло, я была спокойна и могла жить не мучаясь.
С каждым днем моя спортивная уверенность росла, я знала, что нет оснований переживать, заявят меня на участие в Чемпионате России или нет. По сути, вопрос о том, буду ли на предстоящих Олимпийских играх представлять Россию, должен был разрешиться еще до травмы, когда я стала золотым призером Чемпионата Мира по спортивной гимнастики в предшествующий Олимпийским играм год. Но, к сожалению, операция на связках внесла свои коррективы и после нее во мне стали сомневаться, уже не видя потенциал на победу. Чемпионат Европы помог изменить мнение Федерации на мой счет, но теперь решающую роль будет играть Чемпионат России, на котором мне необходимо подтвердить, что я лучшая в России. Мой наставник должен скоро ехать в Москву, узнавать у главного тренера страны, кто из гимнасток нашего клуба будет представлен на этих соревнованиях.
Погруженная в эти мысли, поздним вечером я вышла из тренировочной базы, по своему обычному маршруту, направившись в сторону остановки, намереваясь навестить бабушку и погостить у нее в мой единственный выходной, пока Клима не было в городе. Его я ждала только завтра.
