Странным образом мои таблетки не глушат ярость, которая сейчас меня накрывала. Злоба клокотала во мне с такой силой, что от нее меня подбрасывало. Я жалею, что мой отель не находится в высотке, потому что с удовольствием столкнула бы его с тридцатого этажа. Боюсь, что, выпав с третьего, это подобие человека может выжить.
– Меня не волновало, как бы ты это сделала. Наш уговор был ясным для тебя с самого начала: мой сын должен был вернуться ко мне.
Я хватаюсь за голову от этого бреда. Он просто повернул все так, как ему удобно, Самгин-старший изначально знал, что вероятность того, что Клим захочет продолжать работать у отца, мизерно мала.
– Благодари за то, что я патриот и ты не лишишься медалей, но спортивная гимнастика теперь для тебя закрыта.
С этими словами он вышел из моего номера, оставив меня совершенно опешившей от такой невозможной наглости и уверенности в собственной непогрешимости. Я сползла по стенке, понимая ужасающие последствия этой новости. Отсутствие возможности выступать за сборную и быть членом спортивного клуба, означало, что в мои двери не постучится рекламный агент и не предложит контракты, на которые я так рассчитывала.
Ни одна компания не доверит представлять свой товар спортсменке, которая больше никогда не ступит на помост и не продемонстрирует рекламируемый лейбл на своем леотарде на международных соревнованиях. Да, как я и мечтала, моё имя трижды прописано в истории Олимпиады золотыми буквами, но все, что я получила от игры, пошло на покрытие затрат по лечению бабушки. Оказалось, что сумма, озвученная клиникой, включала в себя не все расходы и на выписке нам выставили дополнительный счет, который полностью поглотил ту сумму, что я перевела на специальный счет клиники.
Сестра влезла в долги чтобы покрыть счет клиники и оплатить перевозку тела бабушки через океан, и я не могла, имея свободные средства, не перевести большую часть полученного вознаграждения на её счет.
Через пару дней мне позвонил Данилевский и сказал, что «сверху» пришел приказ о том, чтобы ни один клуб не брал меня. Эта информация стала известна ему по своим источникам даже раньше, чем того бы хотел Самгин-старший.
– Сергей Архипович, но как же так? Я ведь единственная гимнастка, которая принесла медали России.
– Я не знаю, девочка, не знаю. На моей памяти еще такого не было. Вероятно, очень могущественный человек смог этого добиться, несмотря на все твои заслуги перед страной.
– Но как же мне быть?
Данилевский уверил меня, что власть этого субъекта не может распространяться на весь мир, и если я хочу продолжить выступать, то мне стоит рассмотреть возможность выступать не за Россию.
После этого разговора я приняла еще снотворного и легла спать.
С подачи моего тренера, уже во время моего пребывания в Америке мне действительно предложили вступить в один из местных клубов, и, если я хорошо себя проявлю, меня будет ждать грин–карта и все блага успешной спортсменки в США: контракты на большие суммы, возможность бесплатного обучения в одном из престижных университетов и прочее, прочее.
Моё тело было так измучено, что мысль о том, что я должна трудиться, изматывая себя в тренировочном зале ради «золота» не для своей Родины, показалась совершенно дикой, пусть даже эта Родина переступила через меня.
– Лада, ты не понимаешь, – ругалась я с сестрой, которая не могла понять, почему я отказываюсь от предложения, о котором многие могут только мечтать, – я оставляла в зале все силы, я трудилась ради этого «золота», чтобы слышать гимн России, а не США! А теперь что? Как я могу тренироваться и побеждать своих же? Это невозможно!
– Лё, ну хочешь, выступай за любую другую страну, – смягчается Лада, – можем попробовать Грузию – у них, наверное, и нет спортивных гимнасток. Будешь Аленой Комаридзе. Или поможешь украинской команде. Алена Комаренко – как тебе?
Кидаю подушку в совершенно не серьёзную сестру.
– Ты абсолютно не политкорректна.
Тогда я так и не смогла заставить себя стать частью спортивной элиты чужой страны.
Пришла к гимнастическому залу клуба, за который мне предложили выступать, и просто стояла у входа, рассматривая яркую вывеску. Все здесь было таким красивым, словно я оказалась в американском молодежном сериале.
– Может, не так страшно, что ты прекратишь выступать? – рассуждала сестра, видя моё настроение. – Ты же после Олимпиады ходила хромая.
Моё здоровье действительно было подорвано тренировками, когда я не чувствовала пределов своих сил, изо дня в день переходя грань. Возможно, все дело в психосоматике: я ощущала себя разбитой, но не столько в физическом, сколько в психоэмоциональном плане.
Но что я без спортивной гимнастики? Решение о завершении спортивной карьеры было одним из самых трудных в моей жизни. И самое болезненное заключалось в том, что я приняла это решение не добровольно! Меня лишили права выбора, меня лишили возможности выступать за свою страну, мне просто вырвали крылья и выбросили, как ненужный отработанный материал, лишив возможности летать!
Боли в мышцах от отсутствия нагрузки были мучительными и преодолевались только долгими пробежками и самостоятельными тренировками. Моя потребность выбрасывать излишнюю энергию никуда не делась, и все последующие годы я продолжала упорно заниматься, меняя виды спорта, но уже исключительно для себя.
Я возвращалась в Россию с мыслью завершить образование и работать по специальности. Не могла смотреть на свои медали, грамоты. Собрала все и отдала на хранение, лишь бы не мозолили мне глаза. Когда по телевизору транслировали соревнования по спортивной гимнастике, сразу переключала. Это был еще один вид пыток, которым меня подверг Анатолий Самгин, украв у меня самое дорогое: своего сына и спорт.
Конечно, когда спустя год я явилась в банк, ни о какой встрече с Самгиным-старшим и речи не шло. Банковский служащий сообщил, что ячейка раскрыта и на данный момент находится в аренде у другого лица.
Я знала, что совершаю огромную ошибку, еще тогда, когда подписывала договор, лелея призрачную надежду на то, что у Анатолия Борисовича есть хотя бы какие-то остатки порядочности. Но какой тогда был выбор? Оставить бабушку без шанса выжить?
И уже в банке я поняла, что когда-нибудь этот договор прилетит мне в спину.
Глава 15
***
Клим продолжает держать меня, а я в своей злости чувствую лишь слабость в мышцах, да и противостоять ему физически совершенно бесполезное занятие. Сжимаю пальцами рубашку и тяну на себя, по-детски желая нанести ему хоть какой-то ущерб.
– Ты решила начать расплачиваться прямо сейчас? – нагло ухмыляется он, видя мое мышиное копошение, приведшее к тому, что оторвалась пуговица на рубашке.
Перестаю барахтаться, сжимая зубы.
– Выпусти меня отсюда. – Смотрю в его глаза, тяжело дыша, и он спокойно отступает назад.
