Знакомя меня с ней, он изначально одобрил мою кандидатуру на роль ее пары, и она эстафетой перешла от одного мужчины, диктовавшего её поведение, к другому – с той лишь разницей, что я тяготился её несамостоятельностью в решении простейших вопросов, а он чувствовал в этом свою власть над дочерью.
Мы планировали вернуться в Англию еще в начале сентября. Однако я методично откладывал полет, понимая, что в Москве меня держат вовсе не неотложные дела, которые не смог бы решить и в Лондоне, а девушка, без которой становилось трудно дышать. Я малодушно надеялся, что Диана улетит без меня, ведь семестр уже начался, и ей пора возвращаться к своей работе. Только вот невеста продлила отпуск, оставшись со мной в России.
Осторожно выбрался из-под одеяла, наблюдая за тем, как девушка перебирается на мою половину кровати и обнимает подушку. Желание быть с ней рядом было настолько сильным, что чем больше я совершал шагов от постели, тем сильнее меня тянуло обратно.
– Клим, отец упал с лестницы, – взволнованным голосом сообщает невеста, – сломал ногу и получил сотрясение.
В ту же ночь мы вместе вылетели в Англию. Было очевидно, что я выбрал не лучшее время для разговора о расставании, но продолжать наши искусственные отношения дальше не было сил. Будущего с Аленой я тоже не видел – не важно, что я чувствую к ней, важно лишь то, что она подорвала мое доверие к себе, и я не хотел повторять судьбу отца, который раз за разом прощал мою мать, пока та окончательно не превратила его в чудовище.
Только вот мне порой казалось, что без Алены я превращусь в чудовище куда быстрее, чем с ней, особенно если мне будет отведена роль стороннего наблюдателя за её личной жизнью. Но остаться с ней, с учетом нашего прошлого, её предательства, значило бы, что я за разом буду изматывать и себя и её воспоминаниями, ревностью, неконтролируемым желанием причинить ей ту же боль, которую испытывал тогда я. И это точно уничтожит нас обоих.
После разговора я ожидал от Дианы всего: плача, затяжной истерики, возможно, угроз, но никак не спокойствия и в некоторой степени даже безразличия.
– Только, пожалуйста, давай не будем пока это афишировать. Не хочу, чтобы папа переживал лишний раз, – произнесла она совершенно инертно, будто находилась под действием сильных седативных препаратов.
Он находился в сознании, и его состояние было стабильным, а Диана держалась на удивление собранно. Мне казалось, я упускаю что-то важное из этой картинки, но не мог взять в толк, что именно. Она даже не поинтересовалась, какова причина моего решения, появилась ли у меня другая, с чего вдруг я решил разорвать отношения, длившиеся несколько лет. Но нет, полная тишина.
Только на обратном пути в Москву я осознал, какой груз все это время был на плечах от мысли, что мне придется взять её в жены, надеть на безымянный палец кольцо и дать ей свою фамилию. Дошел бы я до алтаря, не встреть снова Алену? Не знаю, не знаю. Без контраста моих чувств к этим двум женщинам, возможно, меня бы и дальше все устраивало в отношениях с Дианой – пресных, скучных и абсолютно пустых.
Увидев Алену на пороге её квартиры, растрепанную и милую, понял, что пропадаю. Или уже пропал. Подружка её проскользнула мимо нас, а меня до рези в глазах обдал удушающий аромат цветов, которыми была завалена её малогабаритная квартира.
«Прости меня. Андрей», – гласила записка, которую я вытащил из самого большого букета.
Ревность резанула по сердцу, раздирая его на части; от одной мысли, что она может быть с ним, мне хотелось убить их обоих. Её – не только за то, что вообще допустила сегодня такую ситуацию, пусть даже вне отношений со мной, но и потому, что испортила всё еще десять лет назад, не дав нам возможности быть вместе. А его – за то, что он дышит одним с ней воздухом и вообще существует. В то же время я знал, что он способен предложить ей то, чего не могу я: доверие, серьезные отношения и вменяемого партнера.
Алена признается, что он пытался поцеловать её против воли, и это дает мне зацепку для того, чтобы почесать кулаки о его смазливую физиономию – просто потому, что он посмел обидеть «не мою не любимую» девушку.
Глава 31
– Скажи, что ты больше с ним не увидишься. – Я склоняюсь к губам Алены, ловя её дыхание, и провожу по ним языком, удерживая при этом её тонкую шейку в оковах своих пальцев. Алена не выдерживает и обхватывает ладонями моё лицо, притягивая к себе и углубляя поцелуй. Она оказывается прижатой к холодному окну, и я подхватываю её под попку, поднимая с подоконника, а Аленка обнимает ногами мой торс, держась за шею.
– Почему нет, я ведь свободная девушка, – тяжело дыша, произносит маленький манипулятор, прерывая поцелуй, чтобы прикусить мочку моего уха и исследовать губами шею.
Шортики на ней короткие, и я без труда залезаю пальцами через их штанину, подбираясь к горячей промежности, мягко повторяя путь от клитора к влажным половым губам и обратно. Эта вампирша стонет и ощутимо кусает меня за шею, наверняка оставляя следы зубов с кровоподтеком на коже, – партнеры по бизнесу будут в восторге от такого зрелища. Алена дует на созданную ею ранку и зализывает острым язычком.
– Ты можешь быть моей, – делаю ей предложение, проникая двумя пальцами между возбужденных половых губ; она сильнее сжимает меня ногами, глубже насаживаясь на мои пальцы.
– Твоей... кем? – Она заглядывает мне в глаза своими, абсолютно шальными.
– Какая разница? – спрашиваю, трахая её «девочку» пальцами, пока она проделывает своей попкой поступательные движения.
Алена сжимает в ладонях мои волосы, с силой оттягивая назад.
– Кем, Самгин? – шипит сквозь зубы.
– Моей любовницей. – Я прижимаю её к стене, чтобы иметь возможность освободить член. Она упирается ладонями мне в плечи, будто хочет оттолкнуть, несмотря на заведенное состояние. Ставлю её на ноги, придерживая своим телом, чтобы она не упала, и пропускаю её пальцы через свои, поднимая их над головой. Член напряженный, стоит на двенадцать и упирается в неё. Прижимаюсь к ней сильнее, трусь пенисом об обнаженную кожу её живота.
– Никогда, Самгин. – Она смотрит на меня обиженно, но больше не пытается вырваться.
– А мне кажется, что «уже», – усмехаюсь, опуская её руки, и веду её ладонь к своему члену. Смотрит в глаза, слушаясь и сжимает его пальчиками.
– Это последний раз, Самгин. – Не разрывая зрительного контакта, она опускается на колени и проводит языком от мошонки до головки пениса, демонстрируя навыки и умения, которых у нее раньше не было. Отбрасываю мысли о том, как и с кем она их приобретала, потому что в голове образовывается вакуум, где нет места размышлениям, только возбуждение, которое захватывает все тело и разум.
Откидываю голову назад, ударяясь макушкой о стену, и зажмуриваюсь, ощущая, как она берет в рот тестикулы, посасывая сначала одно яичко, а затем другое, двигаясь ладошкой по члену. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.
Удовольствие, проникая в меня через её жадные прикосновения, опаляет тело, сжигая былые намерения, мысли и чувства, захватывая и порабощая меня. Она – моя самая губительная зависимость, больше, чем жажда денег или власти, больше чем просто секс или похоть. Она – моё слабое место, моя ахиллесова пята. И самый опасный для меня человек на этой планете – тоже она. Она воскресила меня к жизни спустя десять лет, проведенных в эмоциональном забвении, она же может, как и тогда, вновь столкнуть меня в мою личную тюрьму, из которой я вряд ли захочу снова выбираться.
