– Диана, я не буду больше повторять, а просто выкину тебя в окно. Мы же оба помним, что ты не так давно проходила лечение в Клинике неврозов. Никто даже не удивится, услышав, что одна нестабильная блондинка покончила с собой после того, как я с ней порвал.
На её лице отражается ужас. Должно быть, она представила, как могут звучать заголовки статей и насколько отталкивающими получатся фотографии её прекрасного тела, распластанного на асфальте. Ощущаю ладонью, когда она сглатывает слюну, облизывая пересохшие от страха губы.
– Клянусь, я не знаю, что с ней! – Она держится за мою руку, сипя, когда я чуть сильнее сжимаю пальцы. –Да, я угрожала ей, но, клянусь, это были только сообщения и глупый розыгрыш! Это всё Самойлов, он сказал, что мне стоит напугать её. Спрашивай у него, у Андрея с тобой свои счеты.
Мне приходится разочарованно отпустить её, чтобы наблюдать, как она сползает на пол по стене и начинает кашлять, растирая шею.
Мы с Максом уже были в машине, направляясь в офис Андрея, когда раздался звонок Михаила, который я перевел на громкую связь через динамики автомобиля.
– Клим, тут что-то странное происходит! – слышу удивленный голос своего начальника безопасности. – За Аленой Комар «седьмой отдел» вел наружное наблюдение, но по какой причине, мне не сообщили: слишком высокий уровень секретности.
Я медленно пытаюсь переварить эту новость, но мне ни черта не удается. Чем дальше в лес, тем гуще дебри.
– Что это может, по-твоему, значить, Миш?
– «Наружку» просто так не устанавливают, но вряд ли твоя девушка имеет отношение к террористической деятельности или государственной измене, – размышляет он там конце провода, – возможно, она им зачем-то понадобилась. У меня есть возможности узнать через свои источники. Естественно, это потребует больших денег и некоторого времени.
– Всё, что угодно, только найди её скорее!
Меня так колотит, что приходится припарковать машину и отдышаться. Опускаю лоб на кожаный руль, продолжая с силой сжимать его пальцами. Знаю, что Макс видит мою слабость, но мне всё равно. В голове только её имя бьет набатом: Алена... Алена... Алена... Куда же ты улетела, Птичка?
– Самгин, я, конечно, всегда знал, что ты редкостный ублюдок, сам от тебя недалеко ушел, но что же ты сказал или сделал ей такого, что она не пожелала обратиться к тебе за помощью? – спрашивает он, а сам будто приговор мне зачитывает.
Я крепче сжимаю руль, немного трезвея от его обвинения.
– Мы же оба знаем, что Алена всю жизнь только тебя и любила, – продолжает он сухо бить меня по живому, ударяя каждой буквой своих слов.
– Пожалуй, настало время нам кое в чем разобраться, – цежу сквозь зубы, выходя из машины, хлопая дверью, и он, понимая, что мне нужно выпустить пар, вылезает следом.
– Да успокойся ты, так её не найдем! – ершится он, поднимая при этом ладони вверх, но я слишком разгорячен его словами и чувством собственной вины.
Беру его за грудки, вспоминая их вдвоем в постели.
– Она так любила меня, что под тебя легла? – Я в бешенстве трясу его. Макс отталкивает меня и пытается ударить, но мне удается уклониться от направленного в лицо кулака, совершая маневр в сторону его щеки.
– Не было у меня с ней ничего. – Теперь уже он уворачивается от меня и отходит на несколько шагов, чтобы проехаться по моим губам кулаком и разбить их. – Не было, слышишь? Жизнью клянусь!
От боли становится лучше, я сплевываю кровь, вновь рассматривая друга покрасневшими от напряжения глазами.
– Верить можно только тому, что можно доказать, – криво ухмыляюсь, по-прежнему не принимая его слова всерьез. – Ни ты, ни Алена вашу версию подтвердить ничем не можете. А вам обоим я не верю.
– Зато я знаю, кто может подтвердить наши слова, только вот ты, мудак, пока повинен в том, что не помог ей, и, если с ней что-то случится… – Макс задумывается, явно пытаясь подобрать достойную угрозу.
– С ней ничего не случится, – обрываю его, успокаивая себя этими словами и возвращаюсь за руль.
Самойлова в офисе мы не застали, зато Михаил подкинул дров в костер известием о том, что этот прохиндей пытался вылететь из России, но в аэропорту его задержала полиция, предъявив несколько обвинений, но, кажется, ни одно из них не связано с исчезновением девушки.
Через полчаса мы состыковались с ним, и он сообщил, что Алена добровольно согласилась участвовать в операции органов государственной безопасности, которая пройдет в известном ресторане на Тверской. Кто цель операции и почему им понадобилась именно она, Михаилу выяснить не удалось.
– Мы опоздали, её участие уже невозможно отменить, у них механизм запущен, Алену никто не отпустит, – качает головой Михаил в ответ на мой вопрос, – но меня заверили, что её жизни ничего не должно угрожать, в ресторане с ней сотрудник ФСБ, да и не стали бы они привлекать гражданское лицо, не пребывая в уверенности, что она будет оставаться в безопасности.
Хотелось проснуться вновь в то утро, когда я наговорил со злости Алене ерунды, стараясь задеть побольнее, увидеть страдание, которое испытывал сам, чтобы тут же пожалеть о сказанных словах и больше никуда и никогда её не отпускать.
Только бы с ней было все в порядке! Но, поняв в чьих лапах она оказалась, насколько крупная угроза нависла над ней и что я уже ничем не могу ей помочь, я готов был снять с себя кожу.
Глава 41
Алена
Здание ФСБ на Лубянке
Солнце, проникая сквозь жалюзи, слепило глаза, мешая разглядывать мужчину, сидевшего за рабочим столом. Высокий, даже не симпатичный, а по-настоящему красивый молодой человек, пройди он мимо меня на улице, возможно я бы обернулась ему вслед, радуясь тому, что какой-то счастливице удастся улучшить с ним свой генофонд, но сейчас он вызывал лишь неконтролируемый страх. Даже не знаю, были ли мои чувства связаны именно с его персоной или все же с организацией, которую он представлял.
– Вы, Алена Александровна, просто «ящик Пандоры», – произнес Владислав Завьялов, положив передо мной мой телефон, который я выкинула в урну. Этот жест был лишь небольшой демонстрацией силы, потому что включить его мне не позволили, молчаливо объясняя, что следили за мной все это время и мне лишь казалось, что могу скрыться от неизвестных преследователей, а на самом деле я бегала, как хомяк в колесе.
Когда за мной пришли, меня попросили мирно попрощаться с Катей, объяснив ей, что я нашла, к кому обратиться за помощью, и спокойно покинуть стены спортивного комплекса. Я не осмелилась подать давней приятельнице знак, подмигнув азбукой Морзе, чтобы связалась с Максом, опасаясь, что они каким-то образом обо всем догадаются – да хотя бы по моему лицу.
Мужчина милостиво разрешил называть его по имени, продолжая официально обращаться ко мне с хорошо читаемыми саркастическими нотками в голосе.
