Алика изучила Самгина, проверяя, нет ли угрозы с его стороны и осмотрела периметр, после чего дала распоряжение пропустить Клима. Он подошёл ко мне и, не говоря ни слова, прижал к себе так крепко, что мне передалась его дрожь и тяжелое дыхание. Должно быть, адреналин отошёл на второй план, и я только сейчас обратила внимание на жжение в боку.
– С тобой все в порядке? – слышу его вопрос, заданный срывающимся голосом, словно он долго бежал, пока меня потихоньку сковывает слабость, начавшаяся где-то у кончиков пальцев ног и захватывающая всё тело, как лед реку в первую морозную ночь.
– Кажется, мне нужна помощь, – тихо отвечаю я, и Клим медленно отстраняется, поднимая свою руку в намерении коснуться моей щеки, но мы оба застываем, наблюдая, как с неё капает кровь. Моя кровь.
Глава 44
Клим
С того момента, как мы приехали к этому чертову ресторану перед началом вакханалии, прошло не больше пяти минут. Я хотел зайти внутрь, но, должно быть, для тех, кто стоял за организацией этого ада, стало очевидным, что их операция пошла не по плану. Дежурившие у дверей охранники, преградили нам путь, когда мы попытались пройти, хотя еще ничего не предвещало беды, но в воздухе витала странная атмосфера. Нас остановили недалеко от входа и мне были отлично слышны выстрелы, очередью раздавшиеся в стенах ресторана, в это же время подъехали бронированные автомобили с красно-синими проблесковыми маячками, неоном освещая вечернюю Москву.
Я стоял, как пришибленный, наблюдая за тем, как отряд специального назначения ураганом проникает в ресторан. Впервые в жизни я ощутил страх такой силы, что он сковал всё моё тело, нарушая координацию, подавляя все иные органы чувств, кроме способности видеть. Сердце гулко билось где-то в горле, звоном отдавая в ушах, пока я, секунда за секундой, смотрел на выход из ресторана. Казалось, моё сознание отсчитывает одну и ту же меру времени, созвучную с моим сердцебиением: раз... раз... и снова раз...
По моей вине она оказалась в западне – это я не защитил её, не уберег. Если с ней что-то случится, это будет только моя вина, и сейчас она была приправлена пониманием собственной беспомощности, что умножало её во сто крат. Я не мог её вызволить из этой западник, и всё, что мне оставалось – это стоять здесь, в паре десятков шагов от нее и молиться чтобы ни один из выстрелов не предназначался Алене. Краем сознания, я отмечал, что Михаил и Максим сдерживают меня, но это ощущение проходило лишь фоном, продолжая не отводить взгляд на двери. Я не сомневался, что такой же отряд скорее всего штурмует здание через черный ход, и когда никто не выходил, молился, чтобы она уже была там, на свободе.
Дергаюсь, замечая наконец, как сотрудник спецназа несет на руках раненую девушку и к ним сразу спешат санитары скорой, определяя степень повреждений. Но её всё еще не было. Прошло еще какое-то время прежде, чем я увидел двух выходящих девушек, одной из которых была Алена. Я закрываю глаза, выдыхая воздух. Она жива. Жива!
Пытаюсь подойти ближе, убрав оковы держащих меня рук, и Алена, должно быть поймав мой взгляд, поднимает на меня совершенно потерянные глаза, не сразу фокусируясь мне. Я произношу её имя губами и меня вдруг пропускают к ней. Моё нервное напряжение на таком пике, что тело колотится, гипервентиляция сотрясает легкие, которые вместе с сердцем не хотят справляться с этим уровнем стресса.
Я обнимаю её со всей силой, не сразу сообразив, что могу просто раздавить её в своих руках, но разжать и отпустить не в силах, растерянный от того, что был так близок к тому чтобы навсегда её потерять. От Алены пахнет копотью, я судорожно пытаюсь вдохнуть глубже в легкие её запах, как астматик – лекарство, но моё тело меня совершенно не слушается, мозг не сразу соображает, что по моей руке струится что-то горячее и влажное.
Та девушка, с которой она вышла, должно быть обратила на нас внимание, быстрее меня среагировав на кровь. Меня тут же отбросили в сторону, а Алену оперативно поместили на каталку.
– Поезжайте следом, в скорой вы будете только мешать, – обращается ко мне девушка, останавливая меня, когда я привел в порядок разум и направился в сторону машины «скорой помощи». Я смотрю на нее с высоты своего роста – еще одна птичка-невеличка, с ангельскими кудрями, но не ангельскими глазами. Взгляд твердый, но абсолютно пустой, будто эта девушка телом тут, а мозг занят множеством других задач, и убрать меня со своего пути – простейшая из них. На ней уже была наплечная кобура, и я не сомневался, что ей хватит доли секунды, чтобы выхватить из нее оружие и направить мне в грудь.
Михаил хлопает меня по плечу, сообщая в какой госпиталь должны отвезти Алену, возможно, спасая мне жизнь, соверши я одно неловкое движение.
Я вел машину, пытаясь угнаться за «скорой», нарушая все возможные правила дорожного движения, пренебрегая сигналами светофора, боясь опоздать, упустить какой-то важный момент, словно, от того, что я буду где-то поблизости, с ней ничего страшного не сможет произойти. Только вот казалось, что все самое страшное с ней случается именно из-за меня.
Когда мы добрались до отделения хирургии, нам лишь сообщили, что девушку, доставленную на «скорой», забрали в операционную. Я медленно сползаю в приемном покое по стене, осознавая, что у нее была вовсе не царапина – в чем я себя убеждал всю дорогу. Ударяюсь головой о стену, пытаясь вырвать мысли из хаоса.
«С ней ничего не случится. Ничего не случится», - раз за разом повторял я как мантру.
Она была так близко, но казалось, это лишь мираж, работа затуманенного сознания, и всё вокруг – проекция моего самого страшного кошмара. Возможно, я только что умер и попал в котел, идеально подобранный для меня в Аду, в котором я бесконечное количество раз буду переживать один и тот же фрагмент: держать её в руках и думать, что все образуется, на смену которому приходит картина её крови на собственных руках. В уме всплывают все мысли, в которых я желал, чтобы её не было в моей жизни, хотел уничтожить, и мне остается только мечтать убить себя за них прямо сейчас.
Я не могу без неё! Я не хочу жить без неё! Просто знать, что она есть где-то на Земле, возможно даже счастлива с другим, но жива. Мне не были известны молитвы, я вырос атеистом среди атеистов, но, Боже, пожалуйста, если тебе нужна жизнь, забери мою, только не её!
Всю оставшуюся жизнь меня будет грызть собственное малодушие, и пусть тогда я не знал, что она пришла ко мне не только для того, чтобы раскрыть тайны прошлого, но и обратиться за помощью, это не умаляло моей вины. Всего этого можно было бы избежать, засунь я вовремя себе в задницу гордость и уязвленное самолюбие. Можно подумать, я действительно собирался её отпустить, узнав от отца нелицеприятные факты о ней! Нет, я продолжил бы мучить обоих до самого конца, пока один из нас не превратится в пепел. Но и после этого, нашел бы маленькую рыжую ведьму на том свете и предавал анафеме в течение всей бесконечности загробного бытия.
Холодные лампы больницы освещали лишь мои дурные мысли, и когда Михаил распинал меня, я кое-как нашел в себе силы подняться и дойти до уборной. Из отражения зеркала на меня смотрел мужчина в крови любимой женщины. Алые разводы остались на белой рубашке, каким-то образом оказались на щеке, засохли на ладонях. Я выключил воду, сгибаясь над раковиной от удушающих страданий, стоило только представить, что это единственное, что осталось у меня от неё.
