От того, чтобы выйти из машины и набить ему морду, меня остановила только закрытая поза Алены, испытывающей неловкость от его напора. В тот же день я понял, что ждать сил больше не осталось: сегодня – неловкость, а завтра она может смениться интересом, а послезавтра – привязанностью.
Я даже не успел выстроить дальнейший план действий, и проходя в зал, в голове не было ни одной мысли о том, как следует с ней себя вести, что сказать и чем объяснить свое нахождение здесь. Я просто хотел быть рядом.
Зал был пуст, и она тренировалась, напоминая мне ту девушку, в которую я когда-то влюбился, девушку, которая никогда не сдается.
Она спрыгнула на мат и встала прямо напротив того места, где я сидел, стирая пот со лба, наконец-то подняв на меня взгляд, замерла на секунду, а потом просто развернулась и покинула зал. Я не находил в себе сил подойти к ней, полагая, что она вновь меня отвергнет, а так я хотя бы мог видеть ее не за стеклами салона своего автомобиля. По договоренности с руководством спортивного центра, мне позволили беспрепятственно находиться на его территории в вечернее время, и я пользовался этим, наблюдая за её тренировками.
Ей потребовалась пара дней, чтобы не столбенеть при виде меня, и в итоге она перестала обращать внимание на мое присутствие, хотя я замечал, как её движения становились резкими и порывистыми, стоило ей понять, что я рядом, словно жившие в ней чувства ко мне прорывались наружу.
Не знаю, что мной руководило в тот день, но вместо того, чтобы уйти и вернуться завтра, я решил рискнуть и последовал за ней.
Её злость, вложенная в слова вкупе с тем, как тело отзывалось на мои прикосновения, дали мне надежду на то, что я еще могу вернуть свою любовь. Но вопреки моим опасениям Алена сама потянулась к моим губам, словно желая собрать с них нектар последнего слова… «любимая», и мне, кажется, в этот момент, я увидел, как стена, возведенная между нами, рушится по кирпичику.
Она прижимается ко мне, обнимая за шею так, словно вновь готова довериться и открыться, будто нас и не разделяли эти паршивые десять лет одиночества, а потом порывисто освобождает меня от футболки, жадно прикусывая обнаженную для её зубов кожу, словно это единственная возможность утолить дикий голод. Я отрываю её от пола, и Алена обхватывает ногами мой торс, оказываясь со мной на одном уровне, и вглядывается в моё лицо, проводя по нему пальчиками, будто вновь запоминая его черты.
– Тебя долго не было, – произносит моя любимая с укоризной, сведя брови, и кусает за нижнюю губу, немного оттягивая, в наказание, которое я готов принимать от неё вечно. Она возвращает ноги на кафель и спускается руками по моей груди, вниз к паху, царапая попутно кожу ногтями, чтобы сложить их на поясе джинсов.
– Я был неподалеку, – отвечаю я, опустив глаза, наблюдая, как она справляется с моей одеждой и достает член. – Скучала?
Алена обхватывает его пальцами, проводя ими от основания к головке, гипнотизируя меня взглядом, накаляя напряжение до предела. Я ожидаю услышать сейчас, что скучала она по моему члену, моему телу и чему угодно еще, лишь бы уйти от прямого ответа.
И когда воздух между нами сгущается до взрывоопасного состояния, я сжимаю пальцами её попку и впечатываю в стену душевой, входя одним движением в её плоть. Девушка, как наркоманка, в которую сейчас ввели дозу героина, блаженно откидывает голову назад, с непередаваемыми интонациями выдыхая моё имя.
– Я скучаю по тебе всегда, даже когда ты рядом. – Вновь возвращая взгляд на меня, она сжимает мои волосы при очередном толчке, шепча мне в губы. – Это так невыносимо больно и страшно – любить с такой силой! Мне кажется, я умру, если ты перестанешь меня любить.
Замираю в ней на мгновение, переваривая услышанное, и, уткнувшись в шею, провожу языком по нежной коже, ощущая её вкус.
– Мне придется тебя убить, если ты меня разлюбишь, и убить себя, потому что этот мир мне не сдался к чертям без тебя!
