В моторном отсеке кипела работа. Далин снял один лист внутренней обшивки с переборки и, ругаясь себе под нос вполголоса на гномьем, чего-то там конопатил. Сияющий Кирюшка серой тенью крутился у него под руками, ни капельки не мешая, а очень точно подавая или принимая от гнома инструменты, как опытная медсестра при хирурге. Антоша усердно драил железной щеткой заржавленный снизу металлический шпангоут, сидя у Далина в ногах. Я подмигнул вытаращившейся на меня через жаропрочное стекло Лариске, которая вольготно развалилась на нагревательных ребрах цилиндров, и тут гном соизволил меня заметить.
— Вот блин, — в сердцах сказал Далин. — Внешний стык прохудился. А я-то думаю, откуда сквозит, чуть умом не тронулся. Влага внутрь попала, немного, но хватило. Ржавь пошла местами, видишь?
— Вижу, — пригляделся я. — Кирюшке спасибо.
— Это само собой, — ласково потрепал Далин ужасно довольного домовёнка. — Такой ценный кадр оказался, слов нет. Видишь, как ключи подает?
— А я еще могу, — радостно затараторил Кирюха, — я еще по всем переборкам пролезть могу! Все почистить могу, все рассмотреть! А еще я с Лариской подружился, вот!
— Самый настоящий трюмный, — усмехнулся Далин. — Вот свезло так свезло. А ты, Артем, с инспекцией или по делу?
— По делу, — отозвался я, рассматривая жизнерадостного домовёнка. — С инспекцией в сортир.
— Вот и иди давай, — уже сварливо сказал гном, разворачиваясь ко мне спиной. — Отвлекаешь.
Я согласно кивнул и, сунув коробку с леденцами Антоше, успокоенно вернулся немного обратно по коридору, так как санузел примыкал к кухне, чтобы не плодить лишние метры трубопроводов. Внутри оказалось ожидаемо люксово, один душ чего стоил, невиданная роскошь в наших условиях. Проверил все ручки, все краны, посмотрелся во все шикарные зеркала и едва не забыл, зачем пришел.
Вернувшись в рубку, с удовольствием плюхнулся в свое кожаное кресло и, потянувшись от избытка чувств, выдал сидевшему рядом Арчи: — Кайф! Принимаю управление.
— А то! — отозвался маг. — Сам не нарадуюсь. Поначалу, признаюсь, думал — может быть, что не по Сеньке шапка. Не вывезем такую красавицу. Отдал управление.
— Теперь-то так не думаешь? — удивленно поинтересовался я.
— Теперь нет. — успокоил меня Арчи. — И даже настолько нет, что если кто пасть раззявит или права заявит, до конца пойду. Ну ладно, пойду магпистолеты делать. ГПМ-1, так сказать.
— Ну, ГП понятно, а М-1 это, наверное, магический один? — заржал я. — Свое имя увековечить не хочешь?
— Избави бог от такой известности, — шутливо замахал руками Арчи. — Хочешь, могу твою фамилию прославить в веках?
— Спасибо, но нет, — поблагодарил его я от всего сердца и повернулся к лобовому, мониторя обстановку и приборы. — Как к Новониколаевску подойдем, за полчаса позову, лады? Будем привыкать на этой дуре приземляться.
Арчи согласно угукнул и вышел, а я уселся поудобнее в кресло и занялся такой любимой рутиной.
Глава 8, В которой герои прибывают родной Новониколаевск и обнаруживают, что не очень-то там им и рады
Я не беспокоил Арчи до самого Новониколаевска, прекрасно понимая всю сложность его работы. Все пять часов, что мы шли до пункта назначения, пролетели для меня практически незаметно. Два раза мне приносили чай с печеньками, один раз Антоша, а другой раз совершенно освоившийся Кирюшка. Пока я отпивался горячим, Антоша рассматривал местность в бинокль, пытаясь привязаться к карте, и даже преуспел. А Кирюшка, пока меня ждал, просто сидел в гнезде, которое я ему тут же соорудил из своей кепки на торпеде, и любовался облаками. Оба обормота выглядели ужасно довольными жизнью, особенно почему-то Кирюшка.
Примерно за пять часов полета мы прошли триста двадцать километров, отделяющих Белый Камень от Новониколаевска по прямой, и надо было готовиться к посадке. Можно было бы сегодня идти дальше, в место под веселым названием Синьгород, который отстоял от Новониколаевска еще на сто восемьдесят километров, но мы лучше перепрыгнем его завтра и пойдем прямо на Семишахтинск, что находился еще в трёхстах километрах за Синьгородом.
Когда Новониколаевский аэропорт показался из-за скрывающих его сопок, я вызвал в рубку Арчи и Антошу. Новобранцу было дано указание вцепиться в поручни, стоять, смотреть и не отсвечивать, все вопросы задаст позже. Арчи весело плюхнулся в кресло, пристегнулся и с азартом потер руки.
— Ну-с, приступим, — заявил мне он. — Как ветер?
— Норма, — отозвался я, выравнивая «Ласточку» на высоте двести метров. — Встречный, очень слабый. Порывов нет. Садиться с ходу будем. Давай ты займись дифферентом, и на подстраховке будь. Я за сегодня вроде насобачился управляться, это тебе не «Касатка», должно полегче быть.
Арчи согласно кивнул и оглянулся на Антошу: — Не дрейфь, салага! Посадка это самое интересное.
Парень во все глаза уставился на подплывающее снизу летное поле, встав на носочки и стараясь не пропустить ничего в наших действиях. Я потихоньку сбрасывал скорость, притирая дирижабль все ниже, а Арчи разглядывал посадочные площадки в бинокль.
— Совсем мышей не ловят, — недовольно скривился он. — Спят, что ли. Антоша, ну-ка погуди им, сволочам, да посильнее.
Парень, показательно цепляясь руками за все поручни на пути, как неведомый обезьянин, подобрался к нам и, судорожно выдохнув от волнения, до упора отжал рычаг подачи сигнала. Низкий басовитый рев пробрал меня до печенок, и аэродромную команду тоже. Я из без бинокля увидел, как из здания караулки выскочил человек, прыгнул в дежурный мотоциклет и, набирая скорость, помчался в сторону летного поля. Я тем временем сбросил скорость почти до нуля, а высоту метров до тридцати и практически застыл над забором аэропорта, ожидая, когда же там наконец разродятся.
— Смотри, Антоха, — Арчи снизошел до объяснений. — Этот придурок, что на мотоциклете едет, должен дежурить у посадочных пятачков постоянно, а не вот как сейчас.
— Да знаю я, — с обидой произнес парень. — Сам дежурил. Дирижабль сначала с вышки наблюдатель должен заметить, издалека, потом дать три сигнала на поле, чтобы успели приготовиться. Если на корабле вывесили аварийный знак, то сигнал тревоги еще подать.
— Именно, юнга! — развеселился Арчи. — Между прочим, за посадку, обслуживание и первые сутки стоянки платим двадцать пять рублей, как с куста. Это мы им, а не они нам одолжение делаем. И за свои же деньги приходится ждать этого дурака. Вот я на нем ГПМ-1 испытаю, будет борзеть. А если не проникнется, то всей смене дам, гм, просраться. Через коллектив до совести достучусь, вот увидите.
Я хрюкнул от смеха и принялся высматривать наконец-то поданный нам сигнал посадки. Дежурный увалень поднял у свободного пятачка на флагштоке матерчатую колбасу ветроуказателя и зажег зеленую дымовую шашку. Я потихонечку прибавил оборотов и дирижабль начал выплывать на взлетное поле.
