Где-то через час и спустя две небольшие стопки самогона я уже охрип, но закончил тем, что похвастался медалью и погонами нашего домового. Заскучавший было Антоха встрепенулся и горделиво кивал головой в такт моим словам, с деловым видом подтверждая сказанное.
— Дела… — уважительно протянул староста, проникшись сказочкой, и одобрительно покосился на соседний стол, где Далин с собутыльниками уже затянул боевую песню гномов, отбивая ритм по столу кулаком. — Интересная у вас жизнь, ребята.
— У вас не хуже, — вернул я ему комплимент.
— У нас хорошая да правильная, — усмехнулся Семёныч. — Но интереса в ней маловато, бывает и скушно временами. Да и труда в ней многовато, как на мой взгляд. Ладно, пойду баб на кухне шугану, чегой-то они там совсем развеселились, ржут как кони, а горячего не видать.
Староста тяжеловато поднялся под насмешливыми взглядами мужиков, и как-то нерешительно попёрся на кухню собственного дома. Не успели мы перекурить это дело, как он чуть ли не бегом под шум и визг выскочил обратно во двор, но сумел обуздать походку и к нам он вернулся весьма на вид уверенный в своих силах.
— Я там распорядился, — деловито объяснил он скрывающим улыбку мужикам. — Сейчас подавать начнут, и откроем праздник.
И правда, непонятно откуда взявшиеся девки начали сметать со столов всё лишнее и занимающее чужое место. Я отчетливо видел, как им помогали домовые, которых в этом селе совсем не утесняли, и даже поп не обращал на них никакого внимания.
— Антоха! — к нам подошёл разгоряченный Арчи. — Будь другом, сгоняй на кораблик, специй принеси!
— Специи! — оживился староста. — С ними у нас туго, тяжеловато без специй дичину жрать, прямо скажем. Не продадите ли чего?
— Потом! — отмахнулся от него Арчи, одновременно выдергивая юнгу из-за стола и отравляя его в путь. Мы проводили их взглядами и налили еще по одной.
— А у вас как дела? — четвертая стопка провалилась легко и непринуждённо, что было весьма тревожным признаком. Я насторожился и поклялся себе до горячего больше не пить. — По нашей, магической части имею в виду. Не было ли чего в последнее время странного или непонятного в округе? Вы, мужики, не стесняйтесь, это и правда важно, нам по статусу положено про такое выспрашивать, мага же на борту имеем.
— Понятно, — кивнул головой Александр, все еще никак не поверивший в свое счастье и то и дело с улыбкой прислушивающийся к своей спине и суставам. — Вспоминаем, мужики! Если даже кому чего показалось, вспоминайте!
Но никто ничего не смог вспомнить, да и откуда, гомонили все за столом разом. Нормально всё, ты не думай! И я уж было совсем успокоился, но вдруг почувствовал острое внимание со стороны худющего священника. До этого он сидел вместе со всеми, не выделяясь на общем фоне, не чинясь и со вкусом выпивая и закусывая. Да и сейчас он расслабленно откинулся на спинку лавки, с улыбкой внимая разгоряченным мужикам и не смотря на меня.
— Поговорить бы надо! — ворвался на грани слышимости в мое сознание его голос, всё-таки магом он был очень и очень слабым, да и то церковным, то есть получившим немного силы за счет рукоположения или от личной святости, такое бывает. — Потом, без никого!
— Хорошо! — тут же отозвался я, не подавая вида, но сделав себе утомленный вид и тоже откинувшись на спинку лавки с закрытыми глазами, как будто желая перекурить и отдохнуть. Я не стал при всех снимать мамин оберег, а лишь постарался раскрутить магическое зрение на полную сквозь него и попытался протрезветь тем же способом, как и в тот раз, когда я сумел убрать себе синяки от рук Хельги. И получилось, чёрт побери!
Ушёл из головы хмель, оставив лишь небольшую, тут же исчезнувшую боль, и вернув ясность мысли. Я потянулся и раскинул сеть восприятия, по-другому не назовешь, над всем селом и постарался присмотреться, но ничего такого не обнаружил. То есть обнаружил, конечно, но это были все свои.
Ярко и сильно магичила Лара метрах в двухста от нас, прямо-таки промышленным способом на потоке занимаясь целительством. Не стеснялся на кухне Арчи, действуя в две руки, сейчас одновременно уверенно колдуя над огромной кипящей кастрюлей и втихомолку подтягивая своей смешливой помощнице кожу на шее и ещё кое-где. Завтра будет ей сюрприз. Рассмотрел я и осмелевших в работе местных домовых, деловито шныряющих между столами и совсем не опасающихся попа, что было большим для него плюсом с моей стороны. Затихли банники, овинники и прочая полезная домашняя нечисть, сейчас с завистью наблюдавшая за домовыми. И совсем разбежались кто куда дикие духи за оградой села, не в шутку напуганные спящей сейчас Лариской. Слабо чувствовался местный колдун, его ученик и то светился ярче, я лишь хмыкнул в недоумении.
Всё было нормально, никакой затаённой злобы к нам со стороны жителей села я тем более не почувствовал, а поэтому немного успокоился.
— Устал, поди? — сочувственно потыкал меня пальцем в бок Семёныч и подсунул под нос рюмку. — Давай-ка, взбодримся! Тем более уже все сейчас готово будет, пора праздник открывать!
Я действительно хорошо отдохнул за эти две-три минуты, поэтому без колебаний принял из его рук самогон. На столы ставили вовсю горячее, Арчи бегал по кухне и двору с пакетами в руках и сыпал специи куда только мог дотянуться, но в руки их никому не давал.
— У Кирюхи тоже гости, — улыбаясь, сообщил мне Антоха, падая на лавку рядом со мной. — И он на тебя обиделся. Сильно.
Я недоуменно посмотрел на юнгу, лихорадочно соображая, где это я успел.
— Ты при всех про его медали и погоны рассказал, — не стал тянуть резину Антоха. — Домовые услышали, и побежали смотреть. Еле-еле упросили его из корабля к народу при всём параде выйти.
Я не выдержал и глуповато хихикнул, представив себе эту сцену, но потом спохватился.
— Лариску не разбудят?
— Не, — уверенно ответил Антоха. — Они её боятся до жути, тихо себя ведут, как мыши. Я, когда уходил, там вот как было: Кирюха на крыле при всех регалиях стоит, красный как рак, а они за какой-то колодой метрах в десяти от корабля спрятались и выглядывают. Прямо цирк!
— Нормально! — успокоился я. — Пусть привыкает, кавалер Кирюша.
Тут Семёныч увидел, что мимо нас по направлению к кораблю идёт уставшая эльфийка в сопровождении нескольких мужиков, которые тащили ее вещи как школьники тащат портфель самой красивой одноклассницы, практически на вытянутых руках. Люди вставали и кланялись ей по мере её приближения, и староста тоже резко подпрыгнул с места и поклонился ей чуть ли не в пояс, одновременно вопросительным жестом указывая на накрытые столы. Лара остановилась, прижала руку к сердцу в благодарном жесте и одновременно отказалась от такой чести, всем своим видом показывая, что она зверски устала, а потому идёт спать на корабль.
Семёныч настаивать не посмел, но я видел, что никто даже не подумал обидеться на неё, люди были по-настоящему ей благодарны. Кто-то больше, кто-то меньше, в зависимости от тяжести ушедшей хворобы, но все. Не за себя, так за близких. Ну, кроме подростков, конечно, этих интересовало совсем другое.
