В этой части книги мы как раз посмотрим на становление чемпиона более широким взглядом. Мы встретимся с тренерами-провидцами; учителями, которые внесли в воспитание спортсмена решающий вклад в решающий момент; волонтерами, которые работали за кулисами и беззаветная преданность которых помогла амбициозному чемпиону продвинуться вперед. Мы познакомимся с родителями, которые пошли на не ведомые никому жертвы, с первоклассными спортивными специалистами, разработавшими уникальные методики, и станем свидетелями мощного соперничества и даже конфликта, которые подвигли спортсменов на достижение все более выдающихся результатов.
И наконец, мы откроем для себя один из самых главных законов спорта: спортивное величие, бесспорно, имеет отношение к замечательным индивидуумам, но оно же связано и с удивительным объемом поддержки, которую они получают на своем пути.
Тренер
3 февраля 2012 года
Было что-то прекрасное и возвышенное в отношениях Анджело Данди и Мохаммеда Али. Тренер, который умер вчера в возрасте девяноста лет, находился рядом с Али на протяжении всей его противоречивой карьеры, начиная с тех первых дней, когда наивный новичок мечтал о боксерских титулах, и в 1960-е – годы его спортивной славы, и во время трибунала из-за отказа Али от военной службы во Вьетнаме, и при трагическом закате его звезды, когда стареющего Мохаммеда унижали более молодые и сильные противники.
Данди не просто пережил самый волнующий опыт в истории спорта, крепко держась в фарватере Али, который прокладывал свой путь к сердцам поклонников; во многих смыслах Данди помогал выстраивать этот путь и направлять его. Он был неотъемлемой частью той легенды, которой стал Али. И можно с уверенностью утверждать, что – с учетом того влияния, которое Данди оказал на самого выдающегося спортсмена XX века, – он изменил мир.
Это было мягкое влияние, но от этого оно не становилось менее глубоким. Еще во время судьбоносного разговора в 1961 году, когда Али проверял знания и тактические навыки своего возможного нового секунданта, Данди признал, что не сможет играть роль диктатора, будь то благожелательным или каким-то другим способом. Его молодой подопечный был слишком напорист, имел слишком твердые убеждения и огромную уверенность в избранном им пути, чтобы тренер попытался навязать ему альтернативный взгляд на мир.
Данди также понимал, что с учетом все возрастающего влияния на Али тех людей, которые манипулировали им в организации «Нация ислама», внушали, что все белые – исчадия ада, и с ненавистью смотрели на любые отношения с «врагом», как деловые, так и личные, ему придется в целях выживания действовать с большой хитростью.
То, что Данди оставался рядом с Али более двадцати лет, несмотря на постоянные порции яда, вливаемые в уши чемпиона его религиозными советниками, можно назвать удивительной победой смекалки и здравого смысла.
И именно в этом был весь Данди. Конечно, он любил своих боксеров. Он знал, как воодушевлять и тренировать их, ставить им фирменный левый джеб или правый прямой, укреплять их веру в себя даже в те моменты, когда они утрачивали запасы энергии во время длительных чемпионских турниров.
Но больше, чем в этом, секрет его долгого и феноменального успеха заключался в способности выстраивать миллионы взаимоотношений, лавировать между собственными «я» боксеров и существовать в бесконечно хрупких психологических структурах мира бокса.
Его быстрый ум проявлялся и в некоторых весьма деликатных делах, и многие из уважительных некрологов, написанных в последние двадцать четыре часа, касаются его макиавеллианства, которое он демонстрировал на ринге и за его пределами. Он с нарушением правил отвел Али в угол после знаменитого левого хука Генри Купера, дал Мохаммеду нюхательной соли и, по утверждениям некоторых, повредил его перчатку, обеспечив ему таким образом несколько бесценных дополнительных секунд для того, чтобы прийти в себя.
По некоторым утверждениям, он ослабил канаты ринга во время «Схватки в джунглях» в октябре 1974 года в Заире, дав Али возможность применить свою тактику «лежания» на них в защитной стойке с целью изматывания опаснейшего противника Джорджа Формана.
Данди зачастую по-разному описывал свою роль в подобных спорных эпизодах. Когда-то он заявлял, что пытался даже сильнее натянуть канаты в Заире, а не ослабить их и что он не имел никакого отношения к повреждению перчатки Али. В других случаях он признавался в этих фокусах с хитринкой в глазах и улыбкой.
Возможно, он просто хотел добавить себе загадочности, чтобы никто не понимал, как именно он осуществлял свою магию.
Но что было совершенно точно, так это то, что Данди был одной из самых доступных спортивных звезд в мире. Он добровольно давал номер своего телефона репортерам и мог часами с большой элегантностью и занимательностью вспоминать о годах, проведенных с Али, часто высказывая глубокие мысли о новых претендентах.
«В раздевалке, перед тем как он вышел на схватку с Форманом, я положил руку ему на плечо, – сказал мне однажды Данди. – Али был загадкой. Он абсолютно верил в свою судьбу, но нуждался и в поддержке».
Конечно, это относилось не только к Али. Данди направлял также Шугара Рэя Леонарда, которого многие считают величайшим и, определенно, самым артистичным боксером из тех, что появились уже после Али. Пожалуй, наиболее волнующий и растиражированный эпизод участия Данди в карьере Леонарда произошел во время его эпического объединительного боя
[2] во втором полусреднем весе с Томасом Хирнсом. В конце 12-го раунда Леонард проигрывал по очкам, выставленным всеми тремя судьями. И тут Данди выкрикнул бессмертные слова: «Ты пробьешь его сейчас, сынок! Ты пробьешь его!» Леонард собрался и добился остановки судьей на ринге матча в 14-м раунде. Позже он восхвалял Данди за то, что тот помог ему воодушевиться на концовку боя.
Всего Данди тренировал тринадцать чемпионов мира, но именно его взаимоотношения с Али определили его карьеру и в конечном счете обеспечили ему место в истории.
И нет ничего удивительного в том, что последнее появление Данди на публике до его госпитализации с тромбом в коронарных сосудах состоялось в прошлом месяце по случаю семидесятилетия Али. «Он прошел по жизни тем путем, который сам себе предназначил, – сказал вчера сын Данди Джимми. – Он сделал все, что хотел сделать».
Последний из великих тренеров и одна из немногих ниточек, связывающих нас с легендарной эпохой в истории спорта, прекратили свое существование.
Родители
3 марта 2010 года
Какая из следующих историй более замечательна: история Тайгера Вудса, выигравшего 14 главных международных турниров серии «мейджор»
[3], или история его отца, пошедшего на невиданные жертвы для того, чтобы обеспечить сыну дорогу к спортивным вершинам? Что больше воодушевляет нас: виртуозность сестер Уильямс в теннисе или стоицизм их храброго отца – человека, который выносил насмешки, оскорбления и угрозы, когда тренировал своих никому не известных дочерей на простреленных пулями теннисных кортах гангстерских кварталов Лос-Анджелеса?
