Через несколько минут после старта один из лидеров гонки упал с велосипеда. Проносясь мимо него вперед, мы увидели кровь, струящуюся у него по ногам. Но он встал, отряхнулся и запрыгнул назад в седло. Позже, на перевале Коль-де-Порте-д’Аспе, мы проскользнули сложный поворот, на котором в 1995 году в результате падения трагически погиб олимпийский чемпион Фабио Казартелли. Это говорит о той огромной скорости, с которой спортсмены несутся вниз по склонам гор, а также о важности выносливости в многодневках. Эти парни тоже полны холодного бесстрашия.
Пейзаж, разворачивавшийся перед нами, временами захватывал дух. Когда мы достигли основания Пиренеев, перед нами открылись потрясающие виды: роскошные альпийские луга, и покрытые снегом вершины, и дорога, уходящая все выше и выше вверх, с крутыми обрывами по обеим сторонам. Это были виды, которыми спортсменам нельзя было наслаждаться. Они приближались к пугающим склонам перевала Пор-де-Балес, последнему подъему этапа. В мышцах снова начала накапливаться молочная кислота. Даже обслуживающий персонал испытывал страх, глядя на невероятный угол подъема. «Ты можешь подъехать к нам, чтобы взять еще бутылку воды для Кири?» – спросил Кнавен Айзеля. После паузы слабый голос ответил: «Да». Спустя несколько мгновений как будто ниоткуда появился Айзель. Он взял бутылочку с водой, потом еще одну и еще. Все крепежи и подставки на его велосипеде были уже заполнены. Но он взял еще одну, последнюю, бутылочку и сунул ее за пазуху, под майку. Ему доставалось: на лице явственно проступило измождение, хотя он и пытался улыбнуться. Один глубокий вдох – и он рванул вперед, взбираясь по склону, чтобы доставить воду своим товарищам.
Разве может кто-либо отрицать, что роль доместиков добавляет невыразимую красоту этой экстраординарной многодневке? Это нечто, переходящее в область нравственности, – ощущение, что командный дух и альтруизм могут сосуществовать с дарвинистским императивом, присутствующим в состязательности спорта. Люди, знакомые с этим вопросом, скажут, что я уж больно романтизирую его: ведь, в конце концов, многие доместики получают свою долю призовых, а некоторые исполнены амбиций когда-то стать участниками генеральной классификации, то есть пчелами-матками, окруженными шмелями. Однако, с моей точки зрения, это не должно перечеркивать символическую роль этих замечательных мужчин.
Только когда мы прошли около трети подъема на Пор-де-Балес, Айзель оставил передовую группу. По радио мы услышали, что он откатился назад, а через несколько мгновений показался в поле нашего зрения, по-прежнему налегая на педали, но уже без прошлого тягового усилия. Над ним нависал склон горы. Мне показалось, что ничто из виденного мной в спорте не было так прекрасно. Мы поравнялись с Айзелем, и он пожал плечами и улыбнулся. В этой его улыбке была и гордость, и какой-то вызов судьбе. Его мрачноватый юмор, который так важен для того, чтобы поддерживать душевное равновесие в любой команде на этой многодневке, снова был при нем. «Встретимся на финише, если только вы до него доберетесь!» – пошутил он.
Теперь дело было за Кириенко. Финальная часть этапа вниз с перевала Пор-де-Балес не представляет собой спуск в нормальном смысле этого слова, это падение с такой скоростью, что даже автомашинам трудно догнать велосипедистов. Максимально пригнувшись к рулю, чтобы снизить сопротивление воздуха, срезая углы поворотов с риском упасть, они вошли на последний сумасшедший спринт. Кириенко ехал хорошо, но ему не хватило до победы совсем чуть-чуть. Этап выиграл австралиец Майкл Роджерс, вторым был француз Томас Фёклер.
После гонки Айзель принял душ как награду. А затем еще нашел в себе силы шутить со своими товарищами. «Как еще у вас хватает сил для того, чтобы участвовать в таких марафонах?» – спросил я его. «В таких гонках нужно все время улыбаться, не то сойдешь с ума», – ответил он. Айзель и такие же доместики, как он, символизируют то ценное, что есть в «Тур де Франс».
Они доказывают, что слава, как бы важна она ни была, это еще не все. Они доказывают: существует честь в служении команде и благородство в совместных усилиях.
4. Политические игры
В древних городах-государствах после таких больших праздничных событий, как Олимпийские игры, атлетов-триумфаторов с почестями проводили по улицам родного города. В конце концов, если наши ребята могут победить их ребят в беге, прыжках или поднятии тяжестей, разве это не доказывает того, что наш город вообще лучше «их» города? Даже в те давние времена спорт был высоко политизирован.
Важность политики в спорте дошла и до наших дней. В период, предшествовавший культурной революции, Мао делал из своих чемпионов по настольному теннису, побеждавших спортсменов из всех других стран, икон революционной доблести; Хонеккер санкционировал организованное использование допинга в Восточной Германии как часть своей пропагандистской машины в противостоянии с Западом в период холодной войны, а Кастро открыто заявлял, что его «золотоносные» боксеры демонстрировали превосходство кубинской системы.
В этой части книги мы рассмотрим не только политические, но и культурные аспекты спорта. Изучим природу фанатства и сексуальности, хулиганства и терроризма. Посмотрим на сложную связь между спортом и расизмом. Все глубже проникая в природу спорта, мы достигнем лучшего понимания того, что представляет собой возникновение спортивного величия. Потому что увидим, как лучшие спортсмены оказывают влияние не только на сам спорт, но и на весь окружающий мир.
Культурная революция
17 февраля 2007 года
В октябре 1976 года, спустя месяц после смерти Мао, Чжуана Цзэдуна схватили в его доме и под военным конвоем доставили в какой-то дом в сельской местности Китая. Там величайшего китайского спортсмена бросили в убогую каморку, в которой стояла только кровать и настольная лампа. В последующие четыре года единственной его связью с внешним миром были допросы следователей из Коммунистической партии.
Чжуан был арестован так быстро и в обстановке такой секретности, что до сих пор не знает, где был расположен дом, в который его заточили, и сохранился ли он до наших дней. Его постоянно держали в комнате, за исключением эпизодических часовых прогулок по территории, и у него не было контактов с другими «жителями». Более двух лет его жена и двое детей, подвергавшиеся ужасным преследованиям, жили в уверенности, что Чжуан был казнен.
Единственным послаблением, которого партия удостоила блестящего в прошлом спортсмена, было разрешение читать книги. Чжуан Цзэдун проглатывал их, как умирающий от голода проглатывает пищу. Он очень ценит книгу Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» за то, что она сохранила ему душевное здоровье и жизнь. «Это прекрасная книга, – говорил мне Чжуан. – Одиночная камера и постоянные допросы могут сыграть злую шутку с разумом человека и довести его до самоубийства. Книга учила меня надеяться тогда, когда я жил на пределе душевных сил».
Как дело вообще дошло до этого? Ведь 11 лет назад Чжуан в третий раз подряд выиграл титул чемпиона мира по настольному теннису в одиночном разряде (небывалый случай), утвердив свою репутацию самого успешного теннисиста в истории спорта. Его превозносила политическая элита страны, ему поклонялись массы народа, сам Мао Цзэдун уподоблял его иконе революционной доблести.
