На концерте в огромном Спортивно-концертном комплексе перед сценой разъезжали военные грузовики. Каждая новая «ПМ» становилась все масштабнее, все грандиознее и… все скучнее. Что дальше? – задавался вопросом я, да, думаю, и не только я. Самолеты? Космические корабли? «Поп-Механика» в межгалактическом пространстве? Наращивать масштаб при растущих возможностях можно, наверное, до бесконечности. Но будет ли при этом расти искусство, творческий смысл? Сомнения нарастали, и ответа на них не было.
Однажды даже и сам Сергей – что в принципе было ему совершенно несвойственно – признался в идейном истощении своего любимого детища. Было это примерно в 1989 году в интервью, которое я брал у него для посвященного ему документального фильма «Divine Madness». Но прежде чем я приведу само курёхинское признание, есть смысл сделать небольшое отступление и рассказать чуть подробнее о фильме «Divine Madness».
В 1989 году неутомимый Лео Фейгин задумал – благо, перестройка уже позволяла планировать подобного рода проекты – провести грандиозное турне по СССР классика американского авангарда Сесила Тэйлора в сопровождении «Оркестра Московских Композиторов»
[233]. Он представил проект Четвертому каналу (Channel 4) британского телевидения, получил одобрение и – главное – финансирование. Однако из-за капризов превратившегося к тому времени уже в звезду Тэйлора проект сорвался. Но не терять же из-за капризной звезды столь многообещающий проект? Дальше слово самому Фейгину:
«Как раз в тот момент я выпустил коробку из восьми компакт-дисков под названием „Document. New Music from Russia. The ‘80s”. Этот “Документ” начал получать замечательные рецензии – даже воскресный выпуск New York Times посвятил этому изданию целый разворот с фотографиями. В это же самое время Александр Кан —”наш человек в Ленинграде” – передал мне запись концерта “Поп-Механики” Сергея Курёхина. Взяв «Документ» со всеми рецензиями, а также запись “Поп-Механики” на VHS, я отправился к главному редактору музыкальных программ Channel 4 Аврил Макрори. Коробка из восьми компакт-дисков произвела должное впечатление. Я сказал ей, что проект с Сесилом Тэйлором очень интересный, но у меня есть кое-что получше. Поставили на видеомагнитофон концерт Курёхина. Уже через 2–3 минуты после начала концерта ее молодая секретарша вскочила со стула и начала танцевать под мощные рифы «Поп-Механики». Это, по всей вероятности, оказалось последним доводом, склонившим главного редактора в пользу нового проекта. Она видимо решила, что раз уж молодежь таким образом реагирует на музыку, то в этом что-то есть. Я ушел от нее в отличном расположении духа – так зародилась серия из десяти фильмов “Новая Музыка из России”».
В числе героев десяти фильмов серии была вся советская «конюшня» Leo Records – трио Ганелина, Вапиров, «Оркестрион», Валентина Пономарёва, «ТриО», джаз-группа «Архангельск» и другие. Был, конечно же, фильм и о Курёхине. Бюджет у фильма был ничтожный, и немалая часть организации съемок «Divine Madness» – именно так, «Божественное безумие», Лео решил назвать фильм о Курёхине и его безумном поп-механическом проекте – выпала на мою непрофессиональную долю.
Лео приехал на съемки в Москву, где нам удалось организовать фортепианный концерт Курёхина – ни много ни мало – в резиденции шведского посла. Наш знакомый еще по Ленинграду шведский дипломат к тому времени перебрался в Москву, и контакт этот оказался очень полезным.
Концерт сняли, а вот интервью, которое Лео брал у Курёхина, оказалось забракованным – звук не записался.
Основная часть работы – съемки «Поп-Механики» в Ленинграде и интервью – свалилась на меня.
Я договорился с только созданной тогда, одной из первых в России частных телевизионных компаний «Русское видео» и на присланные Лео деньги нанял у них двух операторов с камерами. Операторы не имели ни малейшего понятия ни о Курёхине, ни о «Поп-Механике», что снимать им было совершенно безразлично, и мне – при полном отсутствии телевизионного опыта – пришлось как-то ими руководить. Снимали «Поп-Механику» на фестивале «Осенние ритмы-89» в небольшом зале ДК им. Капранова. Эта первая и последняя «ПМ» на «Осенних ритмах» называлась «Психические расстройства музыкантов». Я установил камеры в двух проходах зала и, прекрасно отдавая себе отчет, что по ходу дела руководить съемкой, бегая между ними, будет невозможно (денег на полноценный автобус с режиссерским пультом не хватало), просто велел операторам снимать все, что им покажется интересным. Отснятый материал отправили в Лондон, где из него смонтировали вполне приличные минут двадцать поп-механического действа.
Интервью я брал у Сергея в парке Крестовского острова, где тогда располагалось «Русское видео». Чтобы не тащить оператора с камерой в какое-то другое место, мы с Курёхиным просто подъехали к офису компании. Собственно, это интервью я и вспомнил, заговорив в начале этой главы о кризисе жанра, о сомнениях, как оказалось, не только моих, но и самого Сергея в действенности казавшегося непобедимым принципа поп-механического безумия.
Интервью, как было тогда уже свойственно всем курёхинским высказываниям, изобиловало всевозможными словесными ужимками и прыжками, изящными, остроумными и дерзкими. Иногда из них получалось извлечь содержательный смысл, но чаще эта была чистая вербальная эквилибристика – кайфовая, захватывающая, но мало что поясняющая. Однако, отвечая на мой вопрос о будущем «Поп-Механики», Сергей сделал весьма любопытное признание, которое я здесь процитирую полностью:
«Можно, наверное, продолжать эксплуатировать ту идею, которая существует. Она развивается – не так чтобы очень, но развивается, и какое-то время на ней еще можно существовать. Но в России сейчас идет тотальное разобщение, особенно в свете культуры. Когда все были зажаты, спрессованы вместе, то вместе делали и общее дело. Все знали, кто свой и кто чужой. Сейчас все это радикально изменилось, появилась возможность делать карьеру индивидуальную, чем каждый и занимается. Нет целостности, нет общего ощущения, которое объединяло бы людей и заставляло их делать совместную культуру. Раньше «Поп-Механика» строилась по принципу дружбы, собирала всех друзей и поэтому несла в себе определенный духовный заряд. Сейчас она может нести уже только чисто формальный заряд, и только такой заряд она и несет. Можно расширять композиционно, можно делать массу новых находок… Но она обрела уже некоторую механистичность, тем более, что, путешествуя по многим странам, я научился совершенно спокойно делать «ПМ» из людей, которых я никогда ранее не встречал, хотя это и противоречит общему духу. Поэтому я и не думаю, что «ПМ» может развиваться духовно – только чисто формально».
Признание очень характерное и многое объясняющее. Впрочем, останавливаться, задумываться, перестраиваться, и искать новый путь было некогда. События, проекты, гастроли, ангажементы накручивались друг на друга как снежный ком.
