— Это очень дорогой подарок, — недоверчиво сказала я. — Зачем ты его мне принес?
— Ты моя жена. Мне приятно делать тебе приятно.
— Ну-ну.
— А поблагодарить поцелуем?
— А половником в лоб?
Не вняв моему предупреждению, Аяз попытался меня поцеловать в губы. Пожалуй, это ему даже удалось, но взамен он обзавелся тремя царапинами на щеке. Я сопротивлялась изо всех сил. Он, возможно, сильнее, но я оборотень. И не намереваюсь сдаваться без боя. Что там — я вообще не намереваюсь сдаваться!
Отчего-то он выглядел возмутительно довольным. Наверное, он из тех извращенцев, которые получают удовольствие от того, что им причиняют боль. Да-да, я и об этом знаю. Спасибо развитой не по годам Стефе. Она, проживая в столице, была гораздо более меня осведомлена об любовных играх оборотней. Она говорила, что доминирование и подчинение для них в порядке вещей — сильная звериная сущность любит подавлять, слабая — подчиняться. И мне бы радоваться надо, что Аяз, при всём его умении работать хлыстом, не использует его, чтобы привести меня к покорности.
— Эй, узкоглазый, — осторожно позвала я. — А ты когда-нибудь женщин бил?
— Бил, — спокойно ответил степняк. — Я вдове обе руки сломал, забыла? И тебя побью, если будешь обзываться.
— Это была самозащита, — отмахнулась я. — А свою женщину ты мог бы побить? Чтобы слушалась, к примеру. Или за какой-то проступок?
Он задумчиво на меня поглядел и ответил предельно серьезно:
— На самом деле нет. Я не любитель распускать руки. Да и бить слабую женщину недопустимо. Разве что ей это будет нравиться.
— А ты встречал таких… которым это нравится? — уставилась на него я.
— Встречал. Во Франкии у меня было много женщин. Но ты не волнуйся. Теперь у меня есть жена, и никто другой мне не нужен.
— Да мне плевать, — отмахнулась я. — Главное, что ты меня бить не будешь, а уж с кем ты спишь — дело десятое.
— Уверена? — Аяз смотрел на меня так пристально, что мне стало неловко.
— Ты мне никто, — несколько удивленно ответила я. — Делай что хочешь, только меня не трогай. Я так и быть, буду еду готовить. Потому что сама боюсь с голоду помереть. А больше от меня ничего не жди. Можешь даже со мной не разговаривать, я не против. Ты мне не интересен, понимаешь? Ни твои прикосновения, ни слова, ни чувства не интересны. Вообще не понимаю, зачем ты меня украл. Что, по-хорошему невесту найти не получилось? Никто за такого урода не захотел, и тебе пришлось воровать женщину из Галлии?
На самом деле он не казался мне уродом. Мужчина как мужчина, мелковат, конечно, да еще гладкий такой… не то, что оборотни. Нет, не урод. Глаза красивые, хоть и узкие. Но это даже экзотично. Пожалуй, если бы я встретила его где-то на балу, он мог бы меня заинтересовать. Но говорить ему об этом не стоит, и без того он, кажется, считает себя неотразимым.
— Я старший сын хана, голубка, — лениво ответил Аяз, вытягивая ноги к очагу. — За меня пойдет любая и с радостью. Да хоть не одна. Поверь, в очередь выстраиваются.
— А, ну если ты интересен женщинам только как сын хана… — протянула я издевательски. — Это достижение, ага.
— Не только! — резко выпрямился он. — Я сильнейший воин!
— Но хан сильнее, правда? — вкрадчиво произнесла я. — Да это и не важно. Если нет искры, то будь ты хоть трижды воином, ничего ты не добьешься!
— А каким должен быть мужчина, чтобы тебе понравиться? — с любопытством спросил степняк.
— Сильным, — ответила я мечтательно. — Смелым. Умным…
— Красивым?
— Это не обязательно.
— Что ж, пока я подхожу по всем параметрам. Я, между прочим, один из лучших выпускников Франкского инженерного университета в этом году.
— И сколько лет ты там учился? — заинтересовалась я.
— Четыре.
— И как же тебе, такому умному и ученому, пришло в голову украсть себе жену? — с усмешкой спросила я. — Не мог нормально — поухаживать там, цветы присылать, письма… Нет ведь, как варвар, как дикарь!
— Так было быстрее, — пожал плечами Аяз. — Я, когда тебя впервые увидел, сразу понял, что ты должна быть моей. Нет, я вначале думал, что это наваждение. Тем более ты исчезла… Но, промаявшись почти месяц, понял — ни одна другая женщина мне не нужна. Только тебя хочу. Для меня, признаться, был большой сюрприз, что ты — дочь той женщины, которая сломала жизнь моей матери.
— Мама-то тут при чем? — недовольно нахмурилась я. — Ее вообще со свадьбы украли.
— Да, я слышал. Цивилизованный и образованный галлиец украл. Не варвар, не дикарь…
— Ой всё! — вспыхнула я. — Темно уже. Я пойду спать. Каждая ночь приближает меня к свободе!
— Хорошо, — согласился степняк. — Спать дак спать.
— Э нет, дружок! — возмутилась я. — Я с тобой в одном шатре ночевать не буду!
— Это мой шатёр. Не нравится — проваливай на улицу, — и, оттолкнув меня, Аяз упал на подушки и развалился, раскинув руки.
Спать на свежем воздухе было, безусловно, очень привлекательно, но отчего-то боязно. Я сочла, что шатер достаточно большой, чтобы вместить нас обоих — и легла как можно дальше от степной собаки.
Когда-то меня мучили ночные кошмары — я думала, что это происходит только в родовом замке. Я думала, тени прошлого, неупокоенные души, призраки виновны в этом — в замке Нефф случилось когда-то немало преступлений. Иногда, если день был слишком насыщенным или меня ждало какое-то волнительное событие, дурные сны постигали меня и в других местах, но справедливости ради: не так уж часто я ночевала где-то, кроме замка Нефф.
Сегодня мне приснилась Степь в огне — и я знала, что это я ее зажгла. Я с криками и слезами пыталась собрать огонь обратно, но не справлялась. Очнулась я в крепких мужских объятьях. Аяз баюкал меня, словно ребенка, что-то шепча. Он гладил меня по волосам, утирал слезы.
— Тише, моя голубка, тише, — наконец, разобрала я. — Это всего лишь сон.
Мне даже не хотелось вырываться. Так хорошо было в его руках, так спокойно и тепло. Меня всё еще потряхивало, как обычно бывало после кошмаров. Отец говорил — это от избытка магии; у него тоже так было, да и у многих огневиков. Другие маги отчего-то не сталкивались с такими проявлениями силы. Возможно, потому, что их дар спокойнее.
Водники, воздушники, природники — их магия такая гармоничная, такая тихая. Чтобы вызвать ее, нужно приложить усилия. Огневики, напротив, постоянно сдерживают пламя внутри себя. Особенно сложно это при гневе или счастье. Отец как-то рассказал мне по секрету, что и при первом любовном опыте он едва не сжег всё вокруг.
Разумеется, я всегда хотела быть водником: как мама. Вызывать дождь, управлять снегом, останавливать воду. Что может огневик? Разжечь костер — и, пожалуй, всё. Хотя здесь, в степи, это умение мне пригодилось: я быстро научилась подогревать воду в ведре и нагревать камни очага.
