В шатре и с младенцем, да еще и в непогоду — богиня, а это страшно! Здесь у меня не будет служанок и нянек. Мне всё придется делать самой — и готовить, и стирать пеленки, и купать малыша. А где их взять, эти пеленки? Одежду? Колыбель? Насколько было бы проще уехать домой, в замок Нефф! Или хотя бы к деду в поместье. Нет, я точно знаю, что больше детей не захочу. Жить в Степи в праздности — это не так уж и плохо. Но растить тут ребенка — большего проклятья и не придумаешь!
— Аяз, — робко окликнула его я. — Может, ты всё же отпустишь меня к деду? Я уверена, будет девочка. Зачем тебе девочка? Ты возьмешь другую жену, она родит тебе сыновей… Отпусти меня, пожалуйста!
— Замолчи, — процедил он сквозь зубы. — Пока я в самом деле тебя не ударил. Еще одно слово — и я за себя не отвечаю.
Я опустила голову. Слезы струились по щекам, но даже утереть их не было сил — руки, сжимающие поводья, онемели от усталости. Он обернулся на меня, закусил губу, но промолчал — очевидно, сказать было нечего. Муж выглядел осунувшимся и грустным, очевидно, ему тоже нелегко. Да только мне сейчас жалко только себя. Он сильный, он у себя дома. А я леди Оберлинг, не привыкшая ни к шатрам, ни к долгим переездам, ни к боли в груди.
Местность вокруг изменилась: дорога шла через хлебные поля. Пшеница здесь хороша — высокая, уже пожелтевшая, склонившая спелые колосья. Похоже, здесь можно собирать два урожая за лето! Потом началось поле подсолнечников — не таких, как в Галлии. У нас эти цветы небольшие и растут в основном вдоль заборов, а тут они огромные, будто корзины. Просто потрясающее зрелище!
Степь не прекращала меня удивлять. Когда вдалеке показался город, я глазам своим не поверила. Все знают, что в степи городов нет! Я даже было подумала, что мы незаметно пересекли границу со Славией, но нет — вдалеке всё еще блестит Кимра, и город на ней совершенно не похож ни на какой другой. Он весь белоснежный, улицы вымощены камнем, крошечные дома высотой в один-два этажа находятся то очень близко друг к другу, едва не соприкасаясь стенами, то, наоборот, окружены забором с широким двором. Мы проезжаем совсем недалеко, заворачивая почти сразу к одному из высоких заборов.
Аяз спешивается, открывает ворота, запускает во двор мою лошадь и протягивает руки, снимая меня.
34
— Что это? — испуганно спросила я. — Куда ты меня привез?
— Это наш дом. Я построил его для тебя, — равнодушно сказал Аяз. — Когда… ну когда еще во что-то верил. Я же архитектор. Сам спроектировал, строить помогал. Хотел сделать сюрприз.
Так вот откуда он возвращался усталый и пыльный! Строил дом… для нас… А я всё испортила. Я это очень хорошо умею — всё портить.
Дом был хорош. Небольшой, с белыми стенами, с огромными окнами. Под плоской крышей шла полоса сине-голубой мозаики. Дверь тоже была узорная, резная, выкрашенная в ярко-синий цвет, с большой кованной ручкой в виде кольца. Я ни разу не видела такой броской красоты. Аяз распахнул передо мной дверь и жестом пригласил войти. Я закусила губу.
Это наш дом. В Галлии и в Славии молодую жену муж переносит через порог на руках. Я, конечно, не трепетная новобрачная — да у меня живот скоро расти начнет! Но традиции на то и традиции, что за ними что-то стоит. Не зря же много веков так делают! Не думаю, что Аяз не знает об этом обычае, скорее, ему всё равно. А мне — нет, и поэтому я делаю пару шагов и ахаю, пошатнувшись.
— Я, кажется, ногу подвернула! — жалобно вскрикиваю я. — Здесь осколок камня…
Аяз опускается передо мной на колени, ощупывая щиколотку. По ноге разливается странное тепло от его пальцев. Ах да, он же целитель! Сейчас раскусит мой обман, и всё станет еще хуже! Меня начинает трясти от волнения. Руки степняка задерживаются на моей ноге дольше, чем нужно для простого осмотра, а пальцы гладят слишком нежно. По телу пробегает горячая волна — я невольно закусываю губу и с всхлипом втягиваю воздух.
— Всё в порядке, — наконец, охрипшим голосом выдыхает он. — Ни вывиха, ни растяжения. Так больно? А так?
Он нажимает на какие-то точки, и я не могу сдержать жалобное "Ах!". И отнюдь не от боли. Внутри всё поет: он не так уж и равнодушен ко мне, как хочет казаться!
— И всё же ногу лучше не нагружать, — наконец, поднимается он. — Обхвати меня руками за шею, я отнесу тебя.
Я прячу лицо у него на груди: только бы не заплакать! Я хочу находиться на его руках вечно! Аяз приносит меня в дом и усаживает на гору подушек. Внутри всё очень похоже на шатёр: пол устлан красным узорчатым ковром, стены отделаны мозаикой, куча подушек возле окна. С другой стороны низкий столик, на котором стоит блюдо со свежей клубникой. Кто-то подготовил дом к нашему приезду, и я, пожалуй, догадываюсь, кто.
— Там кухня, — указывает на дверь степняк. — Я подумал… ты любишь готовить. И сделал как принято в Славии. Столы, посуда, шкаф. Водопровод тоже есть. А на втором этаже спальни. Если захочешь, я найду тебе кровать. Отдохни, потом посмотришь тут всё. Если что-то еще будет нужно, скажешь.
И он, развернувшись, вышел. Просто взял и ушел, оставив меня совсем одну. Я хотела было разреветься от обиды, но, подумав, решила: поплакать я всегда успею. Лучше думать о том, что он всё ещё меня любит. И я обязательно найду выход. Он упрямый, но я еще упрямее.
Неужели это теперь мой дом? Я потрогала руками прохладные гладкие стены, заглянула в кухню, где с восторгом обнаружила настоящую дровяную плиту, совсем как в Галлии, и большую чугунную сковороду на ней. На столе корзина с яйцами — похоже, здесь есть куры! Как я соскучилась по курятине! В ларе у стены были овощи — пусть прошлогодние, не первой свежести, но всё же! Картофель, репа, капуста, свекла, морковь! Была в кухне и настоящая раковина с краном — прекраснее подарка нельзя и придумать!
Я покрутила сияющие медным блеском краны и всё же расплакалась — от счастья.
— Что-то не так? — раздался из дверей голос Аяза. — Ты снова плачешь?
Он держал в руках миску с кусками мяса.
— Я плачу от счастья, — призналась я. — Спасибо тебе, это чудесный дом!
Забрав у него миску и поставив на стол, я быстро поцеловала его в губы — так, чтобы он не успел улизнуть.
— Я помню, как надо благодарить за подарки, — лукаво улыбнулась я.
— Не стоит, — покачал головой степняк. — Не надо притворяться. Это всё ненадолго. Через несколько месяцев ты уедешь домой. А пока, надеюсь, я смогу обеспечить тебе тот уровень комфорта, к которому ты привыкла. Для леди Оберлинг, конечно, бедновато… Да и спальни я доделать не успел… но, надеюсь, ты как-нибудь проживешь.
Я отшатнулась — такое чувство, что мне сейчас дали пощечину.
— А где будешь жить ты? — испуганно спрашиваю его.
— В стане, — пожимает плечами Аяз. — Там дел много. Надо коней подготовить к отправке в Славию, помочь отцу пересчитать стадо… Да и вообще…
— Оставишь меня здесь одну? — растерянно говорю я. — А если… что-то случится? Что-то с ребенком? А мне даже на помощь позвать некого…
