Они бродили по магазину, так напомнившему Лиле "7 континент", и кидали в тележку всякую всячину. Колбаски, йогурты, семгу, какие-то фрукты. Потом Лиля наконец отыскала стеллаж с детским питанием. Она рассматривала баночки с пюре, пытаясь прочесть на этикетке состав. Делать это с Мишкой на руках оказалось неудобно. Он только что заснул, и не хотелось его тревожить.
— Давай я подержу, — сказал Иван и очень осторожно взял у нее мальчика. Мишка открыл глаза, посмотрел на него сонным, затуманенным взглядом, позвал плаксиво маму, и, прижавшись к Ивану, засопел дальше. Лиля наблюдала за этим с большим изумлением. Ее капризный сын рыдал на руках у собственной бабки или тетки, редко шел к посторонним людям и не улыбался на всякие "агушечки" и ладушки.
— Серьезный молодой человек, — комментировал такое поведение Иштван.
Сейчас их сын безмятежно спал на руках у совершенно постороннего для него человека, слегка приоткрыв рот.
— Смотри, парень-то весь вспотел, — сказал Иван и аккуратно поправил мокрые от пота волосы.
— Он не привык к такой жаре, — ответила Лиля.
— Сидели бы дома под кондиционером… — парировал Бессараб.
Она ничего не ответила и принялась лихорадочно разглядывать банки с белым месивом. Видеть Ивана с ее сыном на руках было удивительно приятно. Он держал его бережно, как собственного ребенка. И со стороны могло показаться именно так.
"Со стороны они похожи на семью", — подумала женщина, остановившись около полок с "Перье". Ей вдруг захотелось разглядеть спутницу Ивана, стоявшую в пол-оборота. Посмотреть бы на ту, на кого с такой любовью и нежностью глядит сейчас Иван Григорьевич. Но вот она повернулась, и женщина около стеллажа с минеральной водой тихо ойкнула. Вот так поворот. Лиля Цагерт, собственной персоной. Почти не изменившаяся, несмотря на прошедшие пятнадцать лет, только осунувшаяся от горя. И то, что рядом с ней стоял Бессараб, теперь многое объясняло, и многое, если не все, делало тщетным и ненужным.
"Нужно заехать в турагентство и купить хороший тур, куда-нибудь в Южную Азию или в Мексику", — почему-то подумала женщина, наблюдавшая из-за полок.
— Вам плохо? — окликнул ее охранник.
— Нет, нет. Все в порядке, — через силу улыбнулась она и побрела к кассе. Потом, выйдя из магазина, села на первую попавшуюся лавочку и позвонила внучке.
— Манечка, может, съездим с тобой куда-нибудь? Развеемся? — словно ничего не произошло, бодро спросила внучку профессор Сердюкова.
Зоя долго вертела в руках телефонную трубку, не обращая внимания на гудки. Да, давно ей не приходилось так удивляться.
Надо же, жена. Чушь какая-то. И, вообще, кто-нибудь присутствовал на свадьбе? Странно, что Иван, совершенно не приспособленный к браку и тяготившийся разными рода обязательствами, на ком-то женился. В это трудно было поверить. Хотя…
Зоя набрала знакомый номер.
— Говорите, — манерно потребовали на другом конце провода.
— Ольга Николаевна. Это Зоя, — защебетала она по привычке. С Иваном они расстались года четыре назад, а с его матерью отношения оставались дружеские. Они нет-нет да и встречались где-нибудь в ресторанчике. Или вместе устраивали походы по магазинам.
— Да, детка, слушаю тебя, — Голос стал заметно теплее.
Поговорили о погоде, о предстоящих поездках к морю, о поступлениях обуви в магазин и о фабрике в Италии. Потом обсудили нового косметолога из "Афродиты". И тут Зойка поняла: вот он — момент. Она тактично упомянула про Юлию, которая заходила сегодня с подругой.
— Знаешь, я не люблю эту Говорову. Такая склочная особа. Парикмахерша она и есть парикмахерша, — неприязненно заметила Ольга Николаевна.
Это означало: мне разговор неприятен, давай сменим тему. Но, Зоя, не смутившись, продолжила. Она только-только подобралась к тому, ради чего собственно и позвонила, затеяла весь этот бессмысленный разговор.
— Зато подруга ее — надменная, как английская принцесса.
— Может, королева? — усмехнулась Ольга Николаевна.
— Не думаю. Даже королева по сравнению с этой Лилей смотрелась бы жалко. Хотя вам виднее, это ж теперь ваша невестка.
— Зоя, что ты такое несешь? Какая невестка? — возмутилась Ольга Николаевна.
— Я так и думала, что обманул, — в сердцах проговорила Зойка.
— Кто обманул? Говори подробней, ничего не понимаю.
— Кто-кто? Ваш сын. Он от жадности еще и не то выдумает.
— Расскажи, — взмолилась старуха.
— Не переживай, Зоя, — легкомысленно изрекла она, когда Зойка ей поведала про новоявленную жену, ребенка и те три пары обуви, за которые заплатил Иван. — Мой сын с годами становится скрягой. Бизнес сделал его жадным и каким-то жестким. Он пять рублей в долг не даст, не просчитав курс. А его упущенная выгода? Я его таким не воспитывала. Ванечка рос добрым, хорошим мальчиком, а что теперь? Он ограничивает меня в расходах. Это жалкое пособие, которое мне выплачивается. Путевка в санаторий или на курорт наносит ему сокрушительный урон. И это при его-то доходах?
— Но все-таки, Ольга Николаевна, мне показалось, что Иван…
— Перестань, Зоенька. Это сплошной блеф. Насколько я помню, мой сын за все свои тридцать семь лет только один раз хотел жениться. И то бог отвел. Иван не создан моногамным. Он — ходок, как его отец, тот до сих пор гуляет, и этот будет гулять до гробовой доски. Ладно, моя дорогая, в дверь звонят. Это, верно, пришла Ирина Васильевна.
— До свиданья, Ольга Николаевна. Приятного вам массажа.
Ирина Васильевна делала комплексный массаж. Сначала спина, ноги, руки, а затем лицо. После ее рук, сильных и опытных, Ольга Николаевна чувствовала себя молоденькой девочкой.
В этот раз все было по-другому.
Руки Ирины, несмотря на жару, казались холодными. Кожу цеплял какой-то заусенец. Маска на лице получилась слишком жидкой и натекла в рот, застыв там третьим рядом зубов. Ольга осталась недовольна массажем. Она, скрепя сердце, заплатила Ирине ее привычный гонорар, и захлопнув дверь, поняла, что слишком нервничает. С чего бы? Ольга Николаевна быстро прошла на кухню и, достав из аптечки "Глицин", сунула его под язык. Руки. Она заметила, что трясутся руки.
"Нужно успокоиться, — пришлось приказать себе. — Что ж это такое?"
Ольга Николаевна отчетливо понимала: Ирина тут не причем. И разговор с Зойкой не мог вызвать такой реакции. Мало ли какие коленца выкидывает ее сын? Ну, купил три пары дорогущей обуви какой-то новой подружке. Но… Настораживало то, что пассия оказалась с ребенком. И, самое ужасное, ее звали Лилия. Женщины с этим именем не могло быть рядом с Иваном. Если только это не та самая…
Нужно все выяснить. И Ольга Николаевна уже знала как. Руки больше не тряслись, сердце не трепыхалось.
"Все обойдется", — подумала она и взялась за телефонную трубку. На другом конце провода ленивый мужской бас ответив, что Александра Васильевна сегодня выходная, повесил трубку.
