— Но мы же проверили всех ее знакомых и родственников. Она нигде не появлялась и никому не звонила. Их телефоны прослушиваются, мы бы знали.
— Могут быть еще кто-то…
— Кто? Друзья, о которых никто, кроме нее самой, не знает? Кто способен предоставить свой дом и содержать какое-то время?
— Все, собирайся, — устало сказал полковник.
— Пусть Костюк поедет, а? У меня же отпуск намечается, — попросил он с надеждой, заранее зная результат.
— Поедешь ты. Костюк к теще на Урал собрался, совсем его Вера запилила. И потом, кто берет отпуск летом? — изумился полковник. — Поезжай-ка поздней осенью в Кисловодск, попьешь водички, заведешь курортный роман.
— Ага, с вами поедешь, с вами заведешь, — буркнул Лобанов, положив трубку.
"Что мы имеем? — подумал Лобанов, возвратившись обратно под душ. — Картина выходила занятная. Самого Цагерта грохнули в собственном кабинете, это раз. Убийца пришел вместе с ним в офис, это два. Вдове кто-то угрожал и требовал что-то вернуть, это три. Она в милицию не обратилась, а просто исчезла под покровом ночи, это четыре. Похожую машину столкнули с дороги в пропасть, это уже пять. И после этого в каком помрачении ума нужно находиться, чтобы приехать на похороны какого-то друга детства погибшего мужа. Стоп, может, здесь собака порылась? Но, нет, мы проверили все связи Цагерта. Нигде он с этим Корабельниковым не пересекался. Остается вдова или кто-то третий. Но, как показывала практика, обязательно должна быть выгода. А в данном случае никому из окружения Цагерта не было смысла его заказывать".
Многие люди, с кем приходилось общаться во время следствия, объясняли несмышленому Лобанову о гениальности Иштвана Модестовича, о его великом предвидении и дальновидности, умении разбираться в финансовых инструментах, фьючерсах и числах Фибоначчи. И от этих объяснений чувствовал себя Лобанов полным идиотом. Одно понял Слава из бесед с цагертовским окружением, что он, Цагерт, управлял чужими деньгами и хорошо управлял. Опять нестыковочка. Если подделывались кредитные карточки, выписывались ни чем не обеспеченные векселя, то и сам Цагерт должен быть если не богатым, то и не самым бедным человеком. Далеко не самым бедным. Зачем тогда управлять чужим капиталом, когда есть свой? А в том, что он есть, Лобанов не сомневался.
Он опять выскочил из душа и кинулся к телефону.
— Юра, — закричал в трубку, — а куда делись деньги Цагерта? Ну, те, что он нагрел на векселях и банкомате?
— В деле все написано, — поддел Костюк. — В медицинский центр Гетеборга поступило в общей сложности четыреста тысяч долларов как пожертвование.
— А зачем ему такие бабки жертвовать? — оторопело спросил Лобанов.
— А он их и не жертвовал, — начал терять терпение Костюк. — А таким образом оплатил операцию дочки.
— Что?
— То. Все свои деньги Цагерт потратил на лечение дочери. Там был целый ряд операций и очень продолжительный реабилитационный период. Братья по разуму из Интерпола скинули информацию.
— Почему я об этом не знаю?
— Дело читать надо, — ехидно заметил Костюк и повесил трубку.
На следующий день в офис Иван не поехал, занявшись разработкой небольшой военной операции. Конечно, он понимал, что Лильке в голову вступила блажь. Но сейчас еще не пришло время запрещать и хлопать кулаком по столу. И самому хотелось выпендриться и немножко вырасти в ее глазах. И может снова понравиться. Замысел оказался простой, как хозяйственное мыло. Иван почувствовал себя стратегом и тактиком в одном лице. Ему пришла в голову лихая мысль самому провернуть операцию. Но взвесив все за и против, он отказался от этой идеи. Нужен ас, а не просто водитель. Настоящий виртуоз. И Витя Пахомов нашел среди своих ребят бывшего каскадера. Иван проехал с ним по городу, посвятил в тонкости операции и остался доволен. Молодой, очень смышленый парень водил машину как бог. Дальше пришлось подумать насчет самого авто. Поломать голову, чтобы не навести ни на кого из участников операции даже тень подозрения.
"Отлично" — В итоге похвалил Иван сама себя, внутренне радуясь и предвкушая победу.
Пахомов куда-то запропастился, и за целый день даже не удосужился приехать. Но, кто знает, может оно и к лучшему?
Поздно вечером позвонил отец Марины. Видать, не знал, что его дочка уже получила отставку.
— Такая утрата, Иван, — пророкотал он в трубку и поинтересовался: — А ты на похороны завтра поедешь?
— Да, обязательно.
— А не мог бы нас с Эльвирой захватить? Сердце защемило, сам боюсь за руль садиться. Надеюсь, не помешаем?
Иван решил ничего не объяснять — не те обстоятельства.
— Хорошо, — пообещал он, втайне надеясь, что пришлет Маринкиным родителям заводскую машину с водителем.
ГЛАВА 15
Утро внесло в планы свои коррективы. Удушливая жара сменилась мелким моросящим дождем и ветром. А Ивану потребовалось срочно съездить на завод. В одном из цехов произошла авария. Уезжая, он проинструктировал Лильку в который раз:
— Я тебя очень прошу, смотри по времени. У тебя минимум пять минут, максимум — десять. Зашла, цветы положила, прощения попросила или чего там хотела, сказала, и быстро назад. Джотто — водитель опытный, но возможны всякие нестыковки.
— Да, я все поняла, — закивала Лиля, прижимая к себе хнычущего сына. Малыш капризничал всю ночь. Резались зубы.
— И обратно тебя сразу привезут. Отъедете чуть поодаль, пересядешь в другую машину. Витька еще одну дает, чтобы не светиться.
— Все будет хорошо, — кисло заверила Лиля.
— Только на это и надеюсь, — буркнул Иван.
Она проводила его до входной двери. И Бессарабу на минуту показалось, что вот так и должно проходить каждое утро. Любимая женщина с ребенком на руках провожает его на работу. Иван наклонился к ней, намереваясь хотя бы прикоснуться губами к щеке. Но Лиля отшатнулась и бросила отрешенно:
— Ты чего?
Он неопределенно мотнул головой и слегка потянул прядь ее волос, как когда-то раньше — за локоны.
— Иван, — строго предупредила Лиля.
— Все, Лильк. День будет трудным, пожелаем друг другу удачи.
Она внимательно посмотрела на него и прошептала:
— Удачи, Вань.
Он снова потянулся поцеловать ее в щеку, но Лиля слабо улыбнулась и твердо сказала:
— Нет, не сейчас.
Ругнувшись про себя, он вышел из дому и сразу позвонил начальнику производства. Благо из-за аварии на нем можно было сорвать злость. Костеря на чем свет стоит несчастного, Бессараб повернулся и, заметив на террасе Лилю махнул ей на прощание. Она приподняла руку в ответ. Если бы Бессарабу кто-то сказал, что это последний день, который любимая женщина проведет в его доме, он бы ни за что не поверил. Но бросил бы все и опрометью кинулся обратно в дом. Не пустил бы на похороны и сам не поехал бы.
