— Я еще не решил, что с тобой делать, дорогая.
И, увидев удивленный взгляд жены, добавил:
— Твоя сестра слишком дорого мне обходится.
Тут подоспела охрана отеля, и начались разбирательства, кто виноват.
Мокрые бюргеры винили русских и требовали консула, видя в случившемся политическую подоплеку. "Викинг" и "грек" просто объяснили ситуацию и в разборках не участвовали. Возможно, они и не догадывались, что дело могло кончиться большим штрафом. Тогда Алисия подошла к начальнику охраны, изображающему из себя Пуаро, и решительно сказала:
— Я все видела. Виноваты эти парни.
И указала на своих соотечественников.
"Викинг" посмотрел на нее с интересом. Что, собственно, и требовалось.
Он остался доволен увиденным. Рыжие волосы до плеч, фигура, как гитара, зеленые лукавые глаза.
— Теперь мне придется охранять вас от этих молодчиков, — заверил он на безукоризненном немецком.
— Да, теперь это ваш долг, — улыбнулась она в ответ.
— А? — Алисия кивнула в сторону женщин. Она уже разобралась в родственных связях этой компании, но хотела уточнить.
— Это гарем моего друга, — заржал "викинг". — А я не женат.
— Меня зовут Виктор Пахомов, — поспешил представиться он.
— Алисия Верленмайер, — ответила она.
Дальнейший отдых превратился для Алисии в головокружительный волшебный роман. С продолжением и дальнейшими обязательствами.
В феврале Виктор прилетел к ней в Мюнхен. И они провели неделю в любовном угаре. Ей он нравился все больше и больше. Самолюбию льстило, что он летает к ней, невзирая на часовые пояса и затраты.
В следующий раз, когда он прилетел к ней через месяц, она чувствовала себя отвратительно. Ее тошнило даже от зубной пасты и собственного отражения в зеркале. Виктор посмотрел на нее внимательно и самолично отвез в клинику. Он уезжал, не дождавшись результатов анализов, но предупредил:
— Если все подтвердится, не вздумай избавиться от ребенка.
В его глазах колыхнулись осколками льда.
Алисия не посмела ослушаться. Только позвонила и отрапортовала:
— Скоро ты станешь отцом.
В апреле он приехал мрачный. Они не занимались любовью, не бродили беспечно по улицам. Виктор все время сидел на балконе, молчал и, не переставая, курил. Он ссутулился и постарел. И Алисии пришлось разными психологическими приемами вытягивать из него, что случилось. Ей это удалось, но тогда самой захотелось молчать и курить. Там, в Москве, убили "грека". Алисия посокрушалась по поводу его бедной жены, с которой успела подружиться в Египте, а потом стала утешать своего мужчину. Ласками и любовью.
Виктор пытался вырываться к ней почаще, окружил ее всепоглощающим вниманием и, соответственно, такой же заботой, даже купил дом в пригороде и туда перевез Алисию. Но все равно это были встречи от случая к случаю. Он очень старался и был безупречен во всем. Только выйти замуж не предлагал. А она не настаивала.
Через девять месяцев после волшебного египетского романа Алисия Верленмайер родила девочку, которую по желанию отца назвали Таисией. Мать малышки не возражала, ей оказалось все равно.
Теперь Виктор пришел к ней и объявил, что ему необходимо срочно уехать в Россию. Он оставлял ее с новорожденным ребенком на попечение своей подруги, вдовы "грека", которую привез в мюнхенский дом перед самым рождением дочки.
— Ты скоро вернешься? — спросила она, нутром почувствовав его отрешенность и ложь.
— Не знаю, как дадут кредиты, — ответил он и поцеловал ее в лоб. Его глаза не выражали ничего. Ни любви, ни страсти, ни малейшего интереса.
— О чем вы говорили с Лилей? — поинтересовалась она без обиняков. — Почему она так на тебя кричала?
— Не обращай внимания, — буркнул он. И Алисия поняла, что эта тема закрыта.
— Когда ты уезжаешь? — с трудом выдавила она.
— Завтра утром.
— Ты бросаешь меня? Почему?
— Алис, ну что за глупости? Я по делам еду. Вернусь сразу, как все закончу, — тихо заверил он, ничего не желая объяснять. Бес попутал его завести семью. Обуза одна. Кстати, о Бесе, нужно позвонить ему перед вылетом…
Алисия отвернулась к стене. В глазах ее стояли слезы.
Виктор счел разговор законченным и отправился к выходу.
Он вышел из комнаты, неплотно прикрыв дверь, на ходу открывая мобильник.
— Все-таки подумай, Витя, — услышала Алисия голос Лилии. Они говорили на русском, но она и так все прекрасно понимала.
— Не боись, родная, прорвемся, — бесстрастно успокоил Виктор. — А если что и случится, не плачь понапрасну. Пацаны уже там. Герт и Кораб. Ждут меня, наверное. Куда я без них, а, Лиль?
— Береги себя, Витька, — сквозь слезы выдохнула Лилия и, немного справившись с собой, добавила: — У тебя только что родилась дочь. И ты ей нужен будешь еще лет двадцать.
— У нее есть мать, есть ты. Ты им помогай, ладно?
Лилия всхлипнула.
И Алисия лишь тогда поняла, что имел в виду ее муж.
ГЛАВА 21
День у Ивана начался неплохо. В девять утра отзвонился Жаб и сообщил, что, по документам, Владимир Нестеров помер от пневмонии именно в колонии № 76/16. Но похоронен он был не в общей могиле, там, на зоне, а перевезен в родной город своей мамашей. Это оказалось первым везением. Иван вызвал Терентьева и дал указание искать на всех городских кладбищах, но найти могилку Бумеранга. Тот же Жаб сообщил, что в то время, когда помер Бумеранг, никто из зеков на свободу не выходил, никто из вольнонаемных или живших на поселении не пропадал. Но засим последовало лирическое отступление про задницу какой-то сотрудницы колонии.
— Не тяни кота…, слышь, — задохнулся от нетерпения Иван, прекрасно зная, что за такими вот отклонениями от темы всегда скрывается что-то важное. Жаб обожал подобные моменты и смаковал их.
— Слышу, Бес, но задница — просто отпад. А сиськи у нее…
— Жаб.
— Ладно, не хочешь про красивую женщину минуточку послушать, давай про всяких уродов…Извращенец.
— Выкладывай, — взмолился Бессараб.
— Ну и я ж про то. В то же время в госпитале вместе с твоим Нестеровым лежал охранник.
— Не может быть. Зек с охранником, вместе? Ты не путаешь?
— Я не путаю, просто не умею. Так вот эта баба, эх, не хочешь ты про сиськи и задницу послушать… Но эта баба подняла архив, нашла журнал регистрации. А там все написано. В одно время. Правда, палаты разные. Но других больных в лазарете не было.
— И что? — Иван боялся спугнуть удачу. Не могло быть все так просто. — Лежали в одно время, и что?
