— Что случилось? — пробормотала Хлоя, явно не собираясь вставать.
— Не знаю, но она в коме. В крови обнаружен фентанил.
— Что? — Сестра быстро села на постели, собрала волосы в хвост. — Откуда?
— Принудительная инъекция, скорее всего.
— А что говорят в полиции?
— Вот это я и собираюсь узнать сегодня, если ты поторопишься. Кстати, придется тебе выпить что-нибудь из моих снадобий, иначе получишь пневмонию.
— Ни за что, — категорично отрезала Хлоя, устало вставая с кровати. — Лучше умереть, чем пить твою средневековую гадость.
— Это не обсуждается, — рявкнул Арман и вышел из комнаты.
"Господи. Ну зачем, зачем ты создаешь старших братьев? За которыми остается последнее слово, которые защищают от других, но кто же защитит меня от самого Армана? От его придирок, заботы и, самое главное, от его настоек". Обычно Хлоя гордилась братом, его умением вести дела, энтузиазмом в восстановлении старинных рецептов, утерянных во времени. Восхищалась и шутя называла "фармацевтом — археологом" за любовь копаться в средневековых трактатах и выискивать по крупицам необходимые сведения. Но сейчас, когда предстояло выпить одну из его настоек, восторгов поубавилось. Конечно, она просто так не сдастся, начнет убеждать, что это слишком жестоко. Но бесполезно, Арман все равно в самолете накапает ей в кофе-чай-сок-виски противную маслянистую жидкость и заставит проглотить, а потом уложит в постель, укутав в одеяло, которое не забудет захватить с собой. И весь перелет до Мюнхена ее будет трясти в жестокой лихорадке, все запахи смешаются, и напрочь уйдет обоняние, горло станет гореть, словно жерло вулкана, а глаза слезиться и болеть даже от малого источника света. А потом все пройдет, как по мановению волшебной палочки. Останутся легкая слабость и жажда. Но ее заботливый братец заранее побеспокоится о минералке, как в баре автомобиля, так и в отеле.
В волнах Изара отражались блики солнечных лучей, зеленые купола соборов празднично и гордо красовались на фоне голубого неба. Арман любил Мюнхен за его строгую красоту, за горделивую осанку. Но сегодня он не обращал внимания на вид за окном. Больше всего его интересовало тело, лежавшее сзади на госпитальной кровати. Тело родного человека, за которого он нес ответственность. Измятый листок, сжатый в руке, извещал об анализах. Кровь и моча. Господи, кем же нужно быть, чтобы вколоть живому существу, себе подобному, такую адскую смесь. Но тут Арман одернул себя. Нет, не себе подобному. Тот, кто сделал это, или приказал, самая настоящая тварь, дикий зверь, которого надо найти и убить.
"Хотя, — Арман усмехнулся, — по гуманным европейским законам убить не дадут".
Но представить, что Алисия вколола сама себе эту гремучую смесь, он не мог, хотя мюнхенская полиция поначалу пыталась представить дело именно так. Ничего, теперь забегали мальчики, когда министр юстиции позвонил в мюнхенский комиссариат и доходчиво объяснил, что случится лично с комиссаром, если виновные не найдутся.
А то, что виновные есть, Арман не сомневался. Конечно, замысел был удачный, аплодисменты тому, кто так решил избавиться от Алисии. Расчет был на то, что ей станет плохо не сразу, а в самолете, и пока прибудут в Бангкок, пока довезут до больницы, адский коктейль, введенный в вену беззащитной женщине, уже разложится на совсем безобидные составляющие. Но у бедной девочки был в крови алкоголь, и именно он дал такую моментальную реакцию, о которой вряд ли кто мог догадаться заранее. Алисия вывалилась из такси на руки изумленному Курту, ее коллеге-фотографу, успела попросить вызвать его, Армана. Со стороны это походило на встречу милых друзей, и водитель такси, не заметив ничего плохого, выгрузил багаж и уехал. Курт, сразу обратив внимание на расширенные зрачки и невнятную речь, позвал полицейского. Пока приехала неотложка, Алисия впала в кому.
Арман отошел от окна и посмотрел на молодую женщину, лежащую среди трубок и проводов. Что ж, первоначальный план готов. Пункт первый: кто и почему хочет избавиться от фройлен Верленмайер? Пункт два: водитель такси, его нужно срочно найти. Пункт три: сам Курт. Парень не производит впечатления преступника, и от Алисии, на первый взгляд, ему избавляться незачем, но все может быть. И снимать со счетов даже незначительный факт Арман не собирался. Никто не смеет покушаться на его семью и уйти безнаказанным. Он повернулся к сестре, разговаривающей с нанятой сиделкой, и не терпящим возражения голосом поинтересовался:
— Ты нашла ключи от ее квартиры? Я хочу поехать туда и осмотреться. Последнее время Алиса жила одна. Готовилась к крупному проекту.
— Полиция изъяла сумку со всем содержимым, — устало ответила Хлоя, сказывалась еще не прошедшая до конца болезнь.
— Поеду туда…
— Но…
— Ты думаешь, что я буду сидеть и ждать?
Через пару дней стало ясно, что зацепиться особенно не за что. Арман лично просмотрел все вещи в квартире, поговорил с полицейскими. Нашлось много глупостей и несуразностей, сделанных Алисией. Поступков, за которые ему стало стыдно. Но все это касалось именно к ней, и не имело отношения ни к кому другому. Большим сюрпризом для Армана стал продолжительный роман с каким-то русским, еще большим — рождение ребенка. А документы об отказе от собственной дочери привели его в полное изумление. Бумаги казались сомнительными и требовали юридической экспертизы. Но юрист должен быть свой, в честности которого он не сомневался бы. Поэтому Арман позвонил в юридическую контору "Эбенхайм и Эбенхайм", услугами которой пользовался сам. Уже в отеле, усевшись на диван в гостиной, он достал из сумки лэптоп Алисии, полученный в комиссариате. Полицейские не нашли там никакого криминала.
Хлоя примостилась рядом, сунув ему в руки чашку с зеленым чаем.
— Похоже, ночь предстоит бессонной, — пробормотала она, заглядывая в монитор.
— Нет, сейчас посмотрим ее личные фотографии и пойдем спать, — хмыкнул Арман.
— Почему именно личные?
— А чего мне на пантеру с зеброй смотреть? Лучше глянуть на того парня, отца ее ребенка. Да и саму девочку увидеть хочется. И на фотографии, и лично.
Фотографии в папках имели нумерацию, и к каждому номеру были даны комментарии. Профессиональная привычка Алисии.
Отчеты об отдыхе, вечеринках. Более пятисот фотографий.
Вот и гражданский муж появился. Симпатичный мужик с короткой стрижкой русых волос и пронзительными голубыми глазами, светящимися от счастья. На руках маленький сверточек — дочечка с греческим именем Таис.
— А мужик-то ничего, — игриво заметила Хлоя и серьезно добавила: — Мне кажется, он к этому ужасу не причастен, посмотри, какое лицо…
— Я посмотрю на факты, ладно? — холодно отрезал Арман. — Я не силен в физиогномике, поэтому доверяю только достоверным сведениям, и тебе советую.
Хлоя надулась и начала подниматься с дивана.
— Лучше глянь, какая красотка, — слишком радостно воскликнул Арман и потянул сестру за руку, чтобы не вздумала уйти. Оставаться одному с тяжкими мыслями не хотелось.
