— Папа мне читал, когда я болела, — тихо сказала Света, и на глаза у нее навернулись слезы.
Лиля прижала дочку к себе и с ужасом осознала, что за целый день ни разу не вспомнила об Иштване. Впервые со дня его гибели…
Арман злился на себя. Прошло три дня, а он так и не смог смириться с отказом. Но принуждать женщину никогда бы не стал. Мысленно граф снова и снова возвращался к Лили Цагерт. Иногда, лежа среди ночи без сна, Арман представлял ее рядом. Что ж, такая женщина стоила того, чтобы за нее побороться. Де Анвиль уже вдоль и поперек прочел доклад детектива и точно знал, где бывает прекрасная Лили. Дом, церковь, магазины — идеальная жена. Домой, то есть в Пахомовский особняк в Штарнберге, можно приехать, предварительно согласовав встречу, но там за желанной женщиной не поухаживаешь. Вокруг няньки, дети и злой Пахомов с охранниками. Встретиться в магазине — по меньшей мере нелепо. Оставалась только церковь.
Арман пару раз наведался к крашеному белому зданию на Линкольнштрассе. Широкое подворье, крыльцо с навесом. Казалось, сам собор сошел с картинки о Московском царстве. Де Анвиль издалека увидел Лили, когда она, выскочив из затормозившей невдалеке машины, быстрым шагом направилась внутрь, боясь опоздать на службу. Арман посмотрел вслед. Прямая спина, уверенные движения. Горе должно быть надломило Лилию, но чувствовались внутренний стержень и бойцовский характер. Такая женщина способна выплыть из собственного горя и начать жизнь заново. Не ради себя, а из-за детей. Он приготовился ждать полтора часа, заранее наведя справки о длительности церковной службы в православном храме. Но вот прошел час, за ним другой, по дорожке жидкой цепочкой потянулись прихожане, спешащие по своим делам, а Лилия так и не вышла из собора. Арман даже растерялся немного и слегка запаниковал. Он не мог ее упустить. Но тут же одернул себя:
— Мальчишка, что ли? — одними губами прошептал он и решительно выбрался из машины.
Служба закончилась, но Лиле не хотелось уходить. Здесь, в Соборе новомучеников, она отдыхала душой. Еще не хватало сил и смелости, чтобы подойти к батюшке на исповедь или причаститься, но утренние службы она старалась не пропускать. Хорошо хоть, Витька нанял двух нянек, и теперь по утрам Джотто отвозил ее в храм, а потом ехал по поручениям шефа. Лиля обвела взглядом серо-голубые стены, кое-где еще стояли подмости. Храм пока реставрировался. По стенам и сводам иконописцы выводили лики святых. Но и без того Лиля чувствовала умиротворение и в тишине храма, и во время службы, особеннокогда пел хор. Она заказывала сорокоусты за упокой Иштвану, за здравие детям и Витьке. И молилась, истово молилась, дабы случайно встреченный Арман де Анвиль перестал тревожить ее во сне. Днем еще удавалось отогнать мысли о нем, а вот ночами приходилось туго.
Краем глаза она заметила какое-то движение, пришлось отвлечься от собственных мыслей и посмотреть в сторону, куда уже пялились удивленные церковные служки, смиренно убиравшие до этого воск с золоченых подсвечников. Женщины перешептывались между собой, а невдалеке стоял Арман, словно возвышаясь над всем миром, и напряженно смотрел на нее. Распахнутое черное кашемировое пальто, руки в карманах брюк. И обеспокоенный взгляд, пронизывающий до костей.
Лиля радостно улыбнулась, но тут же, взяв себя в руки, быстро подхватилась со скамейки и бросилась к нему. Сердце колотилось как бешенное. Схватила под локоть, вывела в притвор.
— Что… что вы делаете здесь, месье? — пробормотала она, явно встревоженная встречей.
Он заметил, как она, нервничая, теребит перчатки в руках и растерянно оглядывается по сторонам. Наверное, не стоило сюда приходить. Нужно было все-таки дождаться и подойти на улице. Арман ласково улыбнулся и, обхватив ее ладони своими, поднес к губам. Поцеловав пальцы и чуть не попав губами в перчатки, крепко сжимаемые в руках, он тихо признался:
— Хотелось снова повидать вас, Лили. Уделите мне немного времени. Пожалуйста.
— Только не здесь, — прошелестела Лилия одними губами и решительно высвободила руки из его ладоней. — Пойдемте, в конце квартала есть кафе.
Арман широко улыбнулся и радостно кивнул.
— Прекрасный вариант. На улице сегодня прохладно.
Потом он наблюдал, как она поправляет на голове цветастую теплую шаль, надевает перчатки, будь они неладны. Лилия повернулась к проему, из которого виднелись царские врата и распятие, и, перекрестившись, направилась к выходу. Арман хотел было взять ее за руку, но она не позволила.
— Тут храм, а не бульвар, — прошептала тихо.
Арман, рассеянно оглядевшись, увидел напряженные лица. Пожилые женщины смотрели строго, но благожелательно, а какая-то девица около свечной лавки даже не скрывала злобы и враждебности.
"Православие — ортодоксальная ветвь христианства, — про себя заметил Арман. — Поэтому и нравы строгие, и убранство поскромнее, чем у католиков".
Оказавшись на ступеньках, он, решительно взяв Лили за руку, насмешливо осведомился:
— Ну и где это кафе?
— В конце квартала. Никогда там не была, но, наверное, попить кофе можно.
— А может, поедем в ресторан? Я знаю парочку приличных заведений в центре, — тут же нашелся Арман, беря быка за рога.
— Нет. — Лиля решительно мотнула головой в сторону. — У нас не свидание.
— Отчего же? — растерялся было Арман. — Позвольте вас пригласить?
— Нет, — строго остановила его Лиля. — Я и в прошлый раз сказала вам, что не заинтересована. — Но, увидев его расстроенный взгляд, смилостивилась и добавила: — Если вам нужно поговорить со мной, то и кафе подойдет. Или дома можно.
Армана покоробило, что Пахомовский особняк она считает своим домом, но он сдержался и улыбнувшись согласился:
— Я не против кафе. Ведите.
Краем глаза он заметил, что злая девица, наблюдавшая за ними у свечной лавки, вышла из храма и направилась к ожидавшему ее мотоциклисту.
Кафе оказалось русским и встретило запахом блинов и ванили.
— Что посоветуете? — галантно осведомился Арман, разглядывая меню. Он помог даме снять пальто, которое тут же пристроил на вешалку, стоявшую неподалеку. Лили осталась в черном трикотажном платье, стройнившем ее. Арман надеялся, что вырез платья откроет ему хоть небольшой вид на декольте. Но на шее Лили оказался еще один платок. Шелковый, закрывающий половину груди мягкими складками. Граф де Анвиль, славящийся своей выдержкой и хладнокровием, чуть не взвыл от досады. И, словно сумасшедший, позавидовал… шелковой тряпке. Но он тут же взял себя в руки и решил обыграть желанную недотрогу на ее же поле.
— Что посоветуете, Лили? — повторил он вопрос. — Никогда не пробовал русской кухни.
— Возьмите блины, — посоветовала Лили, словно не замечая, что с ним творится. — Наши налистники вкуснее крепсов.
— А может быть, что-то исконно русское? — заинтересовался Арман.
Лиля, вспомнив фразу "что немцу карачун, то русскому здорово", нервно усмехнулась про себя. Она ясно понимала, что затеял Арман, но и переиграть его уже не могла. Да и не хотела. Каждое его касание вызывало трепет в груди и жар внизу живота. Каждый его взгляд заставлял дрожать. Хотелось раствориться в этом человеке, броситься в омут с головой. Но Лиля не могла себе этого позволить. Лишь невинная встреча в кафе. В первый и последний раз. Больше никаких встреч наедине, слишком сильно на нее влияет этот человек. А это опасно.
