— Пацан, ты жизни не знаешь, такие окрутят глазом, моргнуть не успеешь. — Игорь сильно затянулся сигаретой.
— Она ждет ребенка, — привел Ваня весомый аргумент.
— От тебя что ли?
— Да.
— Это она так сказала? — криво ухмыльнулся Мищеренко.
— Да.
— Какой срок?
— Два месяца.
— А это точно твой ребенок? Сам подумай. У меня есть свидетель, что в середине сентября она ночевала на даче у этого типа. И они там не гладью вышивали. Соседи говорят, там такая любовь, что всех святых выноси. Они вообще никого не замечают, кролики влюбленные. А если он не хочет жениться, у него другие планы. А тут подворачиваешься ты. Вот и повод скрыть позор, выйти замуж и жить прилично. И по срокам все получается. Проверь по календарю.
— Мы с ней ездили на какую-то дачу…
— Когда и куда? — спросил следователь, а не родственник
— В Рамарском, в двадцатых числах сентября. — Иван пожал плечами, изображая полное равнодушие. Он умышленно соврал, опасаясь, что зять на него обидится. Они с Лилей были на даче у ее подружки пятнадцатого сентября. В годовщину смерти Тани.
— Поздравляю. Ты посетил дачу Иштвана Цагерта. Там еще такой дом с флюгером на крыше…
— Что ты говоришь? Лиля… — осекся Иван. Она сказала ему, что это дача подружки, и он сразу понял, что там она бывала не один раз, свободно доставала из шкафов скатерть и тарелки, а потом и простыни.
— Посмотри лучше вниз.
Там внизу, на Большом проспекте, около Лили, все еще стоявшей посередине дороги, затормозила вишневая "семерка", из нее выскочил большой крепкий парень в черной кожаной куртке. Светлые волосы сразу же намокли от дождя и паклей свешивались на лоб. Он, отбросив их назад, кинулся к девушке.
— Это Пахом, — радостно указал Ивану Мищеренко.
Она уткнулась ему в плечо, продолжая рыдать. Они стояли на двойной сплошной. Затормозили несколько машин. На тротуаре стали собираться прохожие. Иван видел, как Пахом что-то крикнул в машину. И тотчас же выскочил маленький приземистый парень из породы "шестерок". Открыл заднюю дверцу, помог усадить девушку.
— Теперь убедился? — торжествующе осведомился Мищеренко у расстроенного Ивана.
— В чем? — тупо глядя на него, буркнул Иван.
— В том, — разозлился Игорь Петрович. И принялся объяснять, как маленькому: — Виктор Пахомов не так уж добр, чтобы подбирать на дороге рыдающих одноклассниц. А вот женщину своего лучшего друга он, конечно, в беде не бросит. А может, еще и сам с нею…
— Что ты говоришь, Игорь? С ума сошел?
— Это ты, дурак, жизни не знаешь. Иногда такие случаи бывают, что даже подумать мерзко, не то что б представить.
Иван уставился на него ошалелыми глазами.
— Благодари бога и меня за одно, что вовремя все узнал, — гордо сказал Мещеренко и снисходительно глянул на Ивана. — Ну, пошли обедать, а то теща обижаться будет.
Они подъехали к незнакомому дому. Но Лиля, обессилев от слез, мало что соображала. Витя, бережно поддерживая ее за плечи, будто она больная, повел в подъезд. В доме сталинской постройки наверх вела широкая лестница с большими пролетами, и этот путь показался Лиле вечностью. Маленький верткий парень поднялся быстрее и уже звонил в незнакомую квартиру. Куда они ее привезли? Лиля недоуменно уставилась на Пахомова не в силах что-либо сказать.
— Не бойся, — успокоил тот. — Заходи, будь как дома.
В глубине просторной и светлой квартиры слышались веселые голоса, пахло жареной картошкой. Рядом в комнате работал телевизор, рассказывая про будни хлеборобов. Пахом заглянул туда и позвал:
— Герт, поди сюда.
И тотчас же в коридор вышел Иштван. Лиля в ярости подскочила к нему, стала бить кулаками по плечам и кричать.
Он, ни слова не говоря, затащил ее в комнату, взглядом велев выйти полуголой девице, сидевшей на диване. Лиля лупила его, а он не сопротивлялся.
— Что ты такое наговорил Мищеренко? — кричала она. — Зачем ты это сделал?
Потом она выдохлась, и он усадил ее на диван, принес воды.
— Теперь рассказывай, что случилось? — поинтересовался спокойно.
Он слушал внимательно, лишь иногда хмурился. Не перебивал и не укорял.
— Я глупый идиот, я виноват перед тобой, Лиля, — Иштван в сердцах стукнул кулаком по спинке дивана. — Но кто ж знал, что они родственники. А в чем, собственно, проблема? Пройдет время, и твой Ваня одумается и вернется к тебе, если любит. А если нет, то и на фиг нужен. Нас что, застукали в одной постели? Это же одни слова, пустые обвинения. Потерпи немного, если любит — вернется.
Но, он, казалось, не понимал всей сложности ситуации. А она не могла ему все объяснить.
— Ты ничего не понимаешь, он теперь не женится на мне, — выкрикнула Лиля.
— Ничего, потом женится обязательно, — ласково сказал Иштван и погладил ее по голове, как маленькую.
— Потом будет потом. А сейчас-то он не женится, — упрямо сказала Лиля.
— Я не понимаю, тебе что, обязательно сейчас выйти за него замуж? — сильно удивился Иштван.
В комнату заглянула Лена.
— Герт, все готово, идите за стол.
— Пошли обедать, — как-то обреченно бросил Иштван и, взяв Лилю за руку, повел на кухню.
На столе в огромной сковороде дымилась жареная картошка, поверх которой лежали куски мяса, а в салатнике — винегрет. В старые рюмки из простого стекла Пахом уже наливал водку.
Иштван сел во главе стола, усадив Лилю по правую руку.
— Мне нельзя, — автоматически сказала она, закрыла свою рюмку рукой.
Иштван посмотрел на нее внимательно, пораженный догадкой.
— Ты что, беременна? — прошипел он.
— Да, черт возьми, — окрысилась она. На глаза снова навернулись слезы.
— Вот козел, — злобно пробормотал Иштван. — Ладно, ешь, потом разберемся.
— Позвони ему, договорись о встрече. Объясни все. К черту алиби. Лучше я сяду, чем поломаю тебе жизнь, — орал он, когда они остались одни в квартире. Все очень быстро разбрелись по своим делам.
— И потом, это все слова, не может же он просто так от тебя отступиться. Мало ли кто чего наговорит.
Она позвонила и попросила Ивана к телефону. Но Ольга Николаевна вежливо отказала, посоветовав больше их не беспокоить. Никогда.
— Давай я, — вызвался Иштван. — Она не догадается. Ты придумала, где назначишь встречу?
— Да.
— Где?
— В пятнашке. Завтра, в четыре часа. Я пойду к Зине, она ногу сломала.
— Знаю, — отмахнулся Иштван. Зину Кондратьеву, самую близкую Лилькину подружку, он терпеть не мог. Впрочем, Зина платила ему той же монетой. — Хорошо, а я навещу Костика. И не возражай, мне так спокойней. — Он вздохнул тяжело и добавил: — Может отвезти тебя домой? А лучше, оставайся здесь. Чего тебе одной в пустой квартире делать?
