— Ты вовремя проснулась, девочка, — пробормотал он и на небольшой скорости свернул с главной дороги в небольшой лесок.
— Куда мы едем? — насторожилась она.
— Перевести дух, — усмехнулся Арсений. — У меня обострился основной инстинкт, маленькая.
— Самосохранения? — предположила Света.
— Нет, продолжения рода, — фыркнул он.
— Дети? Я не согласна, — пристально посмотрела она.
— Не-а, — хмыкнул Арсений. — Меня привлекает сам процесс. А стать отцом я еще не готов.
— И это правильно, — хохотнула Света. — Только я надеюсь, из машины нам выходить не придется.
— Ни в коем случае, — рыкнул он, представляя, как они займутся любовью на заднем сидении.
Арсений заехал в тихий ельничек и, быстро обойдя автомобиль, распахнул лялькину дверь. Потом осторожно, словно хрустальную вазу, перенес девушку на заднее сидение и сам ввалился следом, предусмотрительно щелкнув пультом сигнализации.
— Да ты же моя куколка, — прорычал Гаранин, нетерпеливо стягивая со Светы комбинезон.
«Кто вообще придумал такую фигню? — мысленно рассердился он. — Ну не женская это одежда!»
— Подожди, подожди, — прошептала Света. — Я сама, а то порвешь…
Она выпростала руки из рукавов, а Гаранин с рыком стащил стеганые брюки и пробормотал ей на ухо:
— Моя, только моя!
Он огладил ногу в тонких лосинах и снова недовольно заметил:
— Сколько же на тебе тряпья, маленькая?
— Я вроде уезжать собиралась, а не в лесу любовью заниматься, — хмыкнула она, но он умудрился закрыть ей рот поцелуем, одновременно снимая ненавистные тряпки.
— Какая же ты сладкая, девочка, — пробормотал Арсений, справившись с лосинами. — Не могу дождаться, когда ты примешь меня, — прошептал он, залезая обеими руками под свитер и расстегивая бюстгальтер.
— А если сегодня неприемный день? — подначила Света и глянула с любопытством. — Что тогда?
Он лишь на минуту ослабил натиск и уставился на нее воинственно.
— И ты молчала? — рыкнул негодующе, ругая себя за то, что распалился до предела.
— Все нормально, — проворковала она, ластясь к нему. — А ты перепугался, бедный?
— Ну я это… подумал, — крякнул он, целуя ее в шею и подбираясь губами к ключице.
— Меньше болтай, Гаранин, — хрипло выдохнула Света, цепляясь вездесущими пальчиками за ремень на его брюках.
— Да я ж… маленькая, — пробормотал он, помогая ей, а потом забылся, сосредоточившись только на ощущениях и монотонных толчках. Один длинный, два коротких.
Арсений вынырнул в реальность, когда желто-розовый луч солнца прошелся по ельничку, слегка задев лобовое стекло Эльки.
— Твою мать, — пробурчал Гаранин, пытаясь осторожно сесть на сидении и вернуть свое тело в привычное положение. Но спина и ноги затекли от долгого пребывания в позе, еще не включенной в
практику йогов.
— Что, Джин, — захихикала Света, — давно не занимался любовью на заднем сидении?
— Сегодня — первый раз, — признался он, устраиваясь поудобней.
— С почином, — выдохнула она, натягивая свитер.
— А ты? — осторожно поинтересовался он.
— Что я? — невинно переспросила она.
Он осекся, понимая, что не желает знать подробности. Когда? С кем? Все, что случилось до него, неправда и вымысел. To, что произойдет после, тоже!
— Нужно ехать, — пробормотал Арсений. — Скоро стемнеет. Нам бы до Гречишкино добраться.
Он вышел из машины, потом, рванув переднюю дверцу, нашарил в бардачке пачку сигарет. И сунув белую папироску в рот, закурил от прикуривателя. Затянулся покрепче, пытаясь перевести дух и выровнять мысли. Вроде бы получилось. Он отбросил маленький приплюснутый окурок и снова шагнул к машине. Подхватил на руки свою девочку и бережно устроил впереди. Всю дорогу до Крушинина он гнал Эльку, будто за ним гналось стадо бизонов. Даже скорость сбавлять не хотелось. Света сидела рядом, поджав под себя ноги, и Гаранин нутром чуял, что ей хорошо. Очень хорошо.
Секс и скорость — всего-то и нужно, чтобы сделать человека счастливым! На крутых поворотах у Арсения самого замирало сердце, а дерзкая лялька сидела рядом и приговаривала:
— Гони, Джин, гони!
— Ты так причитаешь, будто Дикая Охота гонится по наши души, — фыркнул он на подъезде к Крушинино.
— Кто его знает, — философски заметила она, пожав плечами. — Но мы успели, Сенечка!
— Это точно, — довольно хмыкнул он, на радостях чмокнув ее в губы.
Но вернувшись домой, Арсений сразу понял две вещи. Во-первых, Жиробаса нигде не было, во-вторых, за время их отсутствия кто-то открывал ноутбук и попытался взломать пароль. Вероятно, этот «кто- то» и выпустил из избы Жиробаса.
Эйфория прошла!
— Мать вашу, люди другой расы, — затейливо ругнулся Гаранин, намереваясь подняться на гору и врезать обоим придуркам по первое число.
— Не надо, Сенечка, — попросила его Света. — Утро вечера мудренее. Да и комп не смогли открыть. Или смогли?
— Нет, — мотнул головой Гаранин. — Видишь, цифры бегут, это точное время несанкционированного входа. Но они зеленые. Значит, у наших любопытных друзей ничего не получилось.
— Мудрено, — хмыкнула Света и заметалась по дому, слыша трель своего мобильника. Она принялась искать телефон, оказавшийся на самом дне рюкзака.
— Я тебе уже полдня звоню, — недовольно заявила мать, решив не здороваться. — Я же просила, Света…
— Прости, — пробормотала она, прекрасно понимая, что обычно мать сохраняет хладнокровие и только непредвиденные обстоятельства могут вывести ее из себя. — Что-то случилось? — насторожилась Света.
— Да, у нас неприятности, — сухо заметила мать и тяжело вздохнула. Света представила ее в маленькой комнате, примыкающей к спальне. To ли кабинетик, то ли чуланчик. Но эта комнатушка находилась в центре апартаментов графини де Анвиль и использовалась матерью для приватных бесед. Своего рода телефонная будка с диваном и бюро эпохи Наполеона. Она словно увидела, как холеная и спокойная Лиля мерит шагами кабинет, а потом плюхается на диван, поджимает под себя ноги и, закрыв глаза, трет переносицу.
— Приезжал Эбенхайм, — без предисловий заявила мать. — В суд Тура подано исковое заявление от семейства де Гральи.
— Что хотят? — бросила Света, приготовившись к самому худшему.
— Признать тебя недееспособной и передать им опеку над Эженом.
— Каким это образом? — вскрикнула Света.
— Представили документы, что ты находишься на лечении в психиатрической клинике.
— Вот уроды, — поморщилась она и тут же встрепенулась. — Мне нужно приехать!
