«Неужели со мной перепутали?» — в который раз мысленно испугалась Света и крепко сжала ладонь Гаранина.
А дома в жарко натопленной кухне Олеська разложила на столе вырезанных Светой из картона кукол и наряжала их в цветастые лоскутки.
— Что это у тебя? — с ходу осведомился Гаранин. — Во что играешь, Олеська?
— Показ мод, — важно заявила девочка. — У этого… Лафифела…
— У кого? — не понял Арсений и осведомился строго: — Кто это такой?
— У Лагерфельда? — уточнила у малышки Света, на краткий миг вспоминая, как давным- давно сама ходила по «языку» на показе в Милане.
Ей на секунду почудилось, что та девушка, уверенно шествующая под огнями софитов, осталась где-то далеко в прошлом. А в зале рядом с Мэтром сидела Николь, а слева от нее Люсьен, державший на руках маленького Эжена. Она ощутила приступ острой тоски по сыну. Обнять бы, прижать к себе. Но маленький мужчина, каким его воспитал Люсьен, ни за что бы не позволил телячьи нежности.
— Я уже взрослый, мама, — бормотал он, когда Лане становилось невмоготу от переизбытка чувств. Сын морщился, а Люсьен гордо улыбался и предлагал родить девочку. Они и собирались, как только муж оставит гонки. Сначала ушел он, а за ним Николь. Света вновь увидела тот самый показ и улыбающуюся свекровь в пестром пиджаке и фиолетовой юбке в пол. Увидела Люсьена с взъерошенной шевелюрой, в сером летнем костюме. От тоски по ушедшим близким на глаза навернулись слезы.
«Эжен, солнышко, я вернусь к тебе. Обязательно вернусь», — мысленно поклялась Света и, усевшись рядом с Олеськой, принялась наряжать кукол в яркие лоскутки.
— Что-то вы закисли у меня, — хмыкнул Арсений. — Давайте смотреть мультики. Там вроде «Машу и медведя» обещали…
Щелкнул пультом и, дождавшись, когда Олеська с интересом уставится на экран, подсел поближе к Свете и, обняв, тихо поинтересовался:
— Ты из-за последних событий расстроилась?
— Страшно мне, Сенечка, — пробормотала она. — Все из-за комбеза маюсь. А вдруг эти пули мне предназначались?
— Есть за что? — буркнул он недовольно.
— Нет, — пролепетала она, зарывшись лицом у него на груди. — Но я боюсь. Мне бы еще домой вернуться к сыну.
— А Олеська как же? — насторожился Гаранин.
— Со мной поедет, — заявила Света. — Тут не оставлю.
Арсений кивнул и постарался перевести тему.
— Ты бы потренировалась, маленькая. Пристреляла свою Беретту. Не знаю я, чего ты боишься, раз попросила Генку пистолик привезти, но ты его хоть в ручки возьми. Попробуй по мишенькам пострелять.
— Ты знаешь? — поразилась Света. — Давно?
— За дровами полез, наткнулся. В день приезда твоего родственника.
— А мне почему не сказал? — напряженно поинтересовалась она.
— Гене твоему по ушам настучал, — буркнул Гаранин. — Он во всем признался.
— Как настучал? — охнула Света. — В чем признался?
— Ну дубиной пару раз по голове дал, потом заставил снег есть, потом привязал к дереву и натравил медведя, а потом…
— Джин, мальчик мой, — проворковала она, рассмеявшись. — Все ты врешь!
— Нет, не все, — рассмеялся Гаранин. — Немножко привираю, но Гена мне рассказал про одного мужика, но ты его не знаешь.
— Кого?
— Дунаева этого…
— Точно не знаю, — пробурчала Света. — А кто он такой? И почему меня заказал?
— Ты у меня спрашиваешь? — хмыкнул Гаранин. — Понятия не имею.
— А Генка?
— Он тоже.
— У мамы спрошу или у крестного.
— А если и они не в курсе? — потянулся Гаранин.
— Тогда решу, что ко мне это не имеет отношения и предпочту думать, что ничего не случилось.
— А если грохнут?
— Значит, судьба, — передернула плечами Света, втайне надеясь, что вышло какое-то недоразумение и скоро все разрешится наилучшим образом.
— Пока ты здесь, никто тебя не тронет, — предупредил Гаранин. — Парни наверху, ну люди другой расы, наблюдают за домом. Так что чужой не подойдет.
— Середа и Бойко?
— Да, они, — скривился Арсений. — Охрана моя личная. Чтобы злые дядьки не обидели.
Света рассмеялась и снова прижалась к Джину, всем своим телом говоря, что она к нему прилепилась надолго.
Гаранин нежно и бережно коснулся ее губ своими, осторожно, чтобы Олеська не заметила, просунул руку под тонкий свитерок. Ласково погладил по спине.
— Не бойся, маленькая, — жарко прошептал на ухо, стараясь одной рукой расстегнуть застежку бюстгальтера. — Со мной ты в безопасности.
Света, кивнула, даже не обратив внимания на происки Джина. Она затихла в его объятиях, пытаясь унять неожиданно подступившие слезы.
Арсений даже изумился, увидев, что она плачет. И приподняв ее лицо, вытер катившиеся слезинки, а потом слегка ущипнул за нос. От этой простой игривой ласки Свете захотелось кинуться ему на шею, признаться в любви, пообещать родить ребенка. Но зная, что Джин относится к ней, как временной подружке, сдержалась, предпочитая спрятать лицо у него на груди.
— Смотри, — хмыкнул Арсений.
Мультики закончились, Олеська убежала в зимовку, а на экране уже распинался молодцеватый майор из Следственного комитета.
— Специалист по связям с общественностью, — задумчиво крякнул Гаранин, кивая на майора. — Интересно, что случилось?
— Мне нет, — отмахнулась Света и, пытаясь унять внутреннюю дрожь и любовь к Арсению, подскочила и вслед за девочкой отправилась в зимовку.
А Гаранин, досмотрев сюжет до конца, полез в интернет в поисках дополнительной информации. Потом позвонил отцу.
— Кажется, «Дихлофос» подействовал, — усмехнулся весело.
— Подействовал, но не основательно. Уголовное дело завели, при обыске много чего интересного изъяли, но сам Таракан словно испарился. Юркнул куда-то в щель. И заграничные счета до сих пор не арестованы.
— На то он и Таракан, — уныло пробормотал Арсений. — И что теперь, пап?
— Да ничего особенного, — отмахнулся отец. — Мне он навредить не сможет. Пусть сначала догадается, откуда ветер подул.
— Он не дурак, — заметил Джин, проклиная себя, что втянул отца в эту темную историю.
— Я тоже, — рыкнул Космонавт. — Пусть только сунется ко мне, костей не соберет. Прости, если не помог, как тебе хотелось…
— Все отлично, — бодро заверил Арсений. — Сам понимаешь, когда идут тараканьи бега и под ногами горит земля, нет времени строить козни другим.
— Это точно! — хмыкнул отец.
Но Арсений ошибался, впрочем, и Космонавт тоже.
