— Я тоже! — запальчиво воскликнул Эжен, — и еще на паровозике нужно прокатиться.
Света молча устроилась в объятиях Арсения и с тоской подумала о Люсьене. На краткий миг вспомнилась авария, а за несколько секунд до нее показалось, что болид качнуло в одну сторону, а затем в другую. Эксперты потом выяснили, что колеса попали на какой-то мусор, что и послужило причиной аварии. А еще маршал, дежуривший поблизости, не сразу дал отмашку. И если Никки Лауде несказанно повезло на Гран-при в Германии, то от Айрона Сенны, Люсьена де Гралье и Герхарда Бергера удача отвернулась раз и навсегда. Сколько их, молодых и красивых, пытаются обуздать скорость? Гонки на яхтах, болидах и на любом другом транспорте, позволяющие людям с пенисами называться настоящими мужчинами. Сколько их гибнет на безымянных дорогах или в небе? Сколько уходит из жизни, гонясь за эфемерными наградами и признаниями? Остаются рыдающие дети и жены, седеют и умирают вслед родители. И все из-за желания показать мужественность и характер.
Света покосилась на будущего мужа, державшего ее ладошку в своих лапищах. Большой, знающий себе цену мужчина. Уверенный в себе и дарящий эту уверенность другим.
«За Гараниным, как за каменной стеной, — мысленно вздохнула Света. — Убереги его, Боженька, от гонок, умоляю, убереги!»
— Что ты там бормочешь? — хмыкнул Арсений. — Молишься, что ли?
— Дай мне слово, что никогда не примешь участия в сомнительных соревнованиях, грозящих смертельным исходом. Гонки всякие, прыжки с тарзанки и прочая ересь…
— Не боись, — отмахнулся Гаранин. — Я и так знаю, что самый лучший. Зачем мне еще с кем-то соревноваться?
Глава 37
Сева сам не помнил, как позвонил Арсению в Париж и, услышав ласковое «суй свою ж. пу в самолет», впервые за много лет прислушался к словам старшего брата. Весь перелет он тупо пялился в иллюминатор и пытался понять, как его угораздило стать рогоносцем. Когда он заподозрил, что Полина ходит на сторону, Сева не знал. Просто чуйка сработала. Да он и не следил за женой, считая супружескую верность чем-то само собой разумеющимся. Ему казалось, что иначе и быть не может. Но, видимо, у жены сформировались другие понятия. Он заподозрил неладное, когда вернулся домой с Севера. И показавшийся сначала блажью вопрос: «Зачем, собственно, она писала письмо Арсению?» превратился в назойливую мысль, плотно засевшую и постоянно свербевшую в башке. Сева вспомнил, что, когда собирался в Гречишкино, Полька неистово строчила письмо от руки. Зачем, когда полно современных гаджетов? Она подзывала его, зачитывала отдельные абзацы. И Сева точно знал, что написала жена, эта ретивая козочка! Ему даже показалось в тот момент, что между ними нет никаких секретов. Лишь любовь и согласие. Но то, что поначалу виделось в розовом цвете, вдруг окрасилось в более темные тона, а после и вовсе приобрело коричневый цвет, полностью совпадающий… ну известно с чем. Сева до сих пор в душе не ведал, для чего Полине понадобился этот отвлекающий маневр. Но возвращаясь домой и прокручивая в голове незабываемую встречу с Арсением, Сева понимал, что другой реакции от брата ждать просто не приходилось. Дергайкин, твою мать! Настоящий Дергайкин. Странным казалось, что Полина решила извиниться перед братом, а уж тем паче ждет от него каких-то милостей. Прощение и квартира в подарок! Слишком самонадеянно и глупо! Сева помнил, как прямо с поезда поехал за женой в госпиталь. Она дорабатывала перед декретом последние дни, и Сева решил обрадовать любимую девочку. Но выйдя из лифта на нужном этаже, заметил, как из своего кабинета выскочила и понеслась к зимнему саду Полина. Он собрался было окликнуть ее, но Полина что-то резко бросила в трубку и, засунув ее в карман белого халата, зло рванула на себя дверь. Сева даже растерялся.
«Может, у Полинки какие-то проблемы?» — подумалось тогда. Захотелось, догнав жену, сжать ее в объятиях, положить руку на живот и прошептать какую-то ерунду на ушко. Но в тот раз разведчик взял верх над любовником. И Сева, замедлив шаг, украдкой прошел следом, кляня себя последними словами за недостойное поведение. А выглянув из-за огромного фикуса, опешил. Полина подошла к мужчине, прогуливавшемуся около обвитой плющом стены, и потянулась к нему с поцелуем. Неизвестный соперник обнял Севкину жену и по-свойски положил руку на живот. Парочка прошла чуть дальше к аквариуму и уселась там на подоконник. Сева с минуту подумал и тихо вышел из зимнего сада. Словно ничего не произошло, уселся у кабинета физиопроцедур и принялся ждать жену. Полина появилась минут через десять. Довольная и счастливая женщина, наслаждающаяся своей беременностью.
— Отсутствуешь на рабочем месте, — весело хмыкнул Сева, рушив про себя, что, пока не родится ребенок, ничего говорить не станет.
«Конечно, надо бы разузнать все об этом типе. Кто? Что? И по какому праву лапает мою жену? — мысленно ощерился он. — С другой стороны, и Полина не возражала против объятий коллеги. Твою мать! Родится ребенок, сразу тест сделаю. Если мой — отберу на фиг. Ну какая из Полины мать? А если нет…» — Сева даже побоялся додумать дальше.
Да и теперь гнал от себя растерянность и панику, перемешанные с гневом. Кому рассказать?! Да он и слова вымолвить не мог. Только Сеньке сдуру ляпнул, когда получил результаты теста. Но старший брат особо расспрашивать не стал, лишь велел лететь в Париж.
— Суй свою ж. пу в самолет, — пробубнил Арсений, перезвонив, и добавил веско: — Ты мне нужен, Сева.
Самолет начал спускаться над городом, и Сева, прильнув к иллюминатору, принялся рассматривать в темном небе белеющий купол Сакре-Кёр и сверкающие огнями башни Дефанса.
В зале прилета его встречал мрачный старший брат, сжимающий в карманах пудовые кулаки.
— Извини, что без цветов, — хмыкнул вместо приветствия.
И Сева впервые за несколько месяцев рассмеялся. Он боялся, что Сеня дорогой начнет выспрашивать подробности унизительного адюльтера. Но Арсений Юрьевич сразу перешел к делу. Заставил младшенького крутить шестеренками, шариками, роликами, или что там у него вместо мозга?
Сева сначала слушал вполуха, а потом внезапно осознал, что дела обстоят хуже некуда. И измена Полины по сравнению с проблемами Светы и Арсения просто веселый зоопарк на лужайке.
— Гранаты, говоришь? — пробурчал он, подходя вслед за Сеней к черному автомобилю с волнообразными рельефами и массивной радиаторной решеткой.
— Новый Майбах, твою мать, — довольно фыркнул Сева и на правах младшего попросил азартно: — Дай порулить, а?
— Я? — с сомнением уставился на него Арсений. — Это тачка Пахомова, — заметил он и добавил довольно: — С водителем. Садитесь назад, Всеволод Юрьевич.
Арсений распахнул дверь, пропуская Севу, а потом уселся сам и попросил:
— Едем домой, Саш.
Тот кивнул и через несколько минут выехал на оживленную трассу. Сева смотрел по сторонам, не совсем понимая, где находится. Убогие остановки и ларьки, какие-то люди с баулами и обшарпанные дома.
— Где это мы? — удивленно осведомился у брата.
