— Вместе пойдем, — соглашаюсь примирительно. Кошусь взглядом на Тайку, запрыгивающую на заднее сиденье. И вместе с Асисяем спиной отступаю к нашему броневичку. Арман, вмиг преобразившись из вялого аристократа в хищника, держит врагов под прицелом.
— Едем, пока все живы, — рыкает он, стоит нам поравняться с ним. — По коням, гусары! — заявляет на чистом русском.
А когда мы, как по команде, запрыгивает в машину, добродушно смотрит на водителя.
— Покажи класс, девочка!
— Как скажете, мусье, — фыркает Лиля, лихо разворачивая тяжелую тачку. Уверенно крутит руль и, выжав до упора педаль газа, лихо гонит броневик с территории нашего личного ада.
— Все живы? Никто не ранен? — спрашивает она, косясь на Армана, а затем — в зеркало заднего вида. — Тая, как ты?
Замечаю строгие глаза, в которых плещутся любовь и нежность. Впервые вижу эту женщину с открытым забралом. Не отстраненную и холодную, а боевую и очень даже живую.
— Да, все хорошо, мама, — шепчет Таисия. — Голова болит только.
— Помнишь, как твой папа говорит? — усмехается Лиля и, бросив быстрый взгляд на мужа, бросает резко.
— Арман, помеха справа.
— Да, моя королева, — тут же соглашается де Анвиль и, достав из-под сиденья гранату, привычным жестом выкидывает ее в окно.
— Дедушка, где ты так научился? — хихикает Тайка и тут же сникает в моих объятиях.
— В цирке дю Солей, — фыркает Лиля, а Арман, оглянувшись, хмуро смотрит на свою единственную внучку.
— Голова кружится? Болит? — спрашивает участливо.
— Меня сильно ударили, — тихонечко жалуется Тайка и, склонив голову мне на плечо, закрывает глаза. Словно затихает на мгновение.
— Кажется, сотрясение мозга, — констатирует Асисияй. — А у нас только обезболивающее в аптечке.
— Сейчас домой приедем, примем меры, — недовольно бурчит Арман и замечает сердито. — Кажется, я видел Густава. Могу ошибаться…
— Внука Эйбенхаймов? — не отрываясь от дороги, интересуется Лиля. Она уверенно выводит машину на широкую трассу, соединяющую Биарриц и Бордо. Перестраивается в левый ряд и направляет броневик в сторону дома.
— Может, кому-нибудь из нас стоило остаться? — спрашиваю, ни к кому не обращаясь. Вопрос скорее риторический.
— Я вызвал полицию, — отмахивается Арман. — Вон, кажется, летят, — выглядывает он в окно. А я и по знакомому шуму понимаю, что за бандитами идет вертушка.
— Красиво сработано, — улыбаюсь, целуя Тайку в лоб. Убираю назад непослушные прядки и не сразу понимаю, что моя любимая потеряла сознание.
— Остановите, — прошу я. — Нужно привести ее в чувство.
— Нет, — рычит де Анвиль. — Сейчас слишком опасно. Тут до дома доехать — несколько минут.
Дома!
Усмехаюсь мысленно. В таких «домах» можно армию разместить. Огромный замок высится на невысоком холме. А к Заливу спускается широкая аллея.
Раньше мне даже в голову не приходило, кто наследует после Армана. Естественно, и Тайке тут гектар причитается. Оттого и взбеленились ее родственники против нашей свадьбы. А будь у меня такие владения, близко бы всякую гопоту, вроде меня самого, на пушечный выстрел не подпустил бы.
Как только Лилия тормозит около крыльца, осторожно достаю сомлевшую Тайку и как самую бесценную ношу несу наверх. В ее спальню. Прохожу мимо встревоженного и смурного Пахомова и его жены Хлои. Мимо прислуги и Светки с Арсением. Поднимаюсь на третий этаж, где расположены спальни домочадцев, и, неуверенно покосившись на идущих сзади родственников, киваю на высокие дубовые двери.
— Какая из них Тайкина? Что-то я забыл…
Только в состоянии аффекта можно ляпнуть такое! Три пары настороженных глаз готовы меня сожрать без соли и специй. Даже Пахомов, больной и слабый, вскидывается недовольно.
— Что значит — ты забыл? Каким боком ты здесь вообще оказался?
И только Хлоя, распахнув дверь, молча пропускает меня в комнату, залитую ярким солнечным светом.
Кладу любимую на кровать. Прислушиваюсь к дыханию. Тайка так и не пришла в себя. Замечаю в руке у Армана маленький черный чемоданчик, из которого он по мановению волшебной палочки достает какие-то мешочки и флаконы. А когда вслед за этим барахлом появляются фарфоровые ступка и пестик для специй, затаив дыхание, слежу, что будет дальше.
Но Арман, похоже, никуда не спешит. Осторожно наклоняется к Тайке. Щупает ее голову, приоткрывает глаза. Морщится недовольно.
— Лиля, молоко, — командует сухо. Маленький стаканчик с белой жидкостью появляется почти сразу же. Арман напряженно смотрит на меня.
— Всеволод, — Арман говорит тихо и спокойно. И от этого нарочитого спокойствия мне становится не по себе. Она не очнется, что ли?!
— Таис нужно спасать…
— А врачи? Позовите врача! — перебиваю яростно и чувствую, как меня, здорового мужика, душат слезы.
— Современная медицина тут бессильна, — криво усмехается Арман. — Навредит еще больше.
— Что же тогда? — спрашиваю, ощущая, как сильный страх сковывает ноги.
— Сами справимся, — бухтит Арман и смотрит на меня внимательно. — Не отвлекай меня, Сева.
«Попрут они меня, что ли?» — думаю боязливо. Тут не враги, отпор не дашь. Использовали тебя, Сева, и выкинули, как банку из-под кока-колы.
— Ты любишь мою внучку и собираешься прожить с ней всю жизнь? Или это твоя очередная глупая выходка?
— Люблю, — вскидываюсь раздраженно. Что за идиотские вопросы, когда Тайка без сознания?
— Я предлагаю тебе небольшой ритуал. В стакан молока мы сейчас добавим несколько снадобий и пару капель крови. Твоя любовь излечит Таис. Но на других женщин ты больше не посмотришь. Согласен?
— Я об этом только мечтаю, — рычу, делая шаг вперед. — Могу все пять литров сдать.
— Ты ее любишь?
— Очень.
— Только после поделать ничего будет нельзя. Ты будешь любить только одну Таисию. А она только тебя. Вот такая побочка у этого препарата.
— Отличный эффект, — улыбаюсь я. — То, что доктор прописал!
— Тогда протяни руку, — улыбается мне де Анвиль. Слышу, как сзади охает Лиля, как кряхтит Пахомов, пытаясь меня предостеречь. Но не желаю к ним поворачиваться.
Тонкая игла молниеносно прокалывает кожу на пальце.
«Даже руки не помыл», — хмыкаю мысленно. И затаив дыхание, наблюдаю за каждым движением Армана. Две капли крови попадают в серебряную чашку, куда Анвиль перелил молоко. Туда же он сыплет какие-то травы и, включив маленькую антикварную горелку, подогревает любовное зелье. А затем, перелив в ложку, аккуратно вливает Тайке в рот белую тягучую смесь.
— Таис поспит немного. Сейчас я позову сиделку. А мы все можем отдохнуть.
