– Нет.
– Ты не думаешь…
Он отстранился и поднял ее лицо, чтобы она посмотрела на него.
– Ли Ли, ты слышала много моих историй. Историй об ограх, о том, как я обхитрил мурлоков, чтобы они сами из себя рагу сварили, и…
– …о том, как учил аватар льда и ледяных великанов танцевать…
– Да. Ты слышала много моих историй, но не все. Некоторыми я не могу поделиться ни с кем.
– Ты поделишься ими с Вол’джином и Тиратаном?
Чэнь взглянул туда, где разговаривали человек и Ялия.
– С Вол’джином, потому что многие из них он пережил вместе со мной. Но это страшные истории, Ли Ли, потому что в них нет ничего веселого, нет места, где нужно смеяться. У народа Цзоучина есть грустные истории, но выживание сделает из них веселые. В том, что мы видели, в том, что увидят Тиратан, Вол’джин и Ялия, улыбок не будет.
Ли Ли медленно кивнула.
– Я заметила, что Тиратан мало улыбается.
Чэнь вздрогнул, потому что вспомнил, как широко ухмылялся Тиратан в Цзоучине.
– Я не могу спасти тебя от этих историй, Ли Ли. Но хочу, чтобы ты подготовила пандаренов на хмелеварне, и эти истории не случились с ними. Может, Каменные Грабли – никчемные фермеры, но вложи им серп или цеп в лапы – и они будут сниться зандаларам в кошмарах. Чтобы у Тажаня Чжу и Вол’джина был шанс спасти Пандарию, им понадобится как можно больше подготовленных крестьян и рыбаков, которых можешь предоставить ты.
– Ты доверяешь мне будущее.
– А кому еще?
Ли Ли бросилась в его объятья и прижалась так же, как делала, когда была детенышем, а он отправлялся на поиски приключений. Он ответил на объятия и погладил ее по спине. Затем они разошлись и поклонились, низко и надолго, прежде чем вернуться каждый к своим обязанностям.
Караван беженцев шел по дороге вместе с Чэнем и Тиратаном Кхортом совсем недолго. Ли Ли и Ялия направились на юг, тогда как остальные свернули на север. Тиратан объявил остановку на вершине холма – якобы, чтобы сделать несколько топографических заметок. Чэнь смотрел, пока беженцы не скрылись за поворотом – примерно тогда же, когда Тиратан закончил со своими записями.
Сердце Чэня ныло, но он не мог позволить себе впасть в уныние. Пока они с человеком пробирались на север, – всегда полями, в стороне от дороги, – Чэнь то и дело видел напоминания о Ялии. Он срывал и давил сердечный покой, только чтобы хранить их запах. Он запоминал форму валуна, похожего на огра с большим задом, склонившегося над норой гну-синей. Ей бы это показалось смешным, а еще смешнее – его смущение, когда он добрался бы до середины описания и осознал, какое оно нелепое.
Через час Тиратан объявил очередную остановку – в травянистой лощине, в полумиле к востоку от дороги. На западе стоял Кунь-Лай, окутанный облаками. Вол’джин и Тажань Чжу наверняка уже вернулись туда с монахами, которые не охраняли с Ялией караваны беженцев. Шадо-пан подготовит ту оборону, какую сможет, и отправит отряды согласно донесениям разведчиков.
Тиратан развернул шарик липкого риса.
– Сестра Ялия стоит того, чтобы витать в облаках, Чэнь, но, чтобы продолжать наше дело, нам надо сосредоточиться. Так что приходи в себя сейчас.
Пандарен уставился на него.
– Друг мой, я испытываю перед Ялией Мудрый Шепот огромное уважение. Витать в облаках – что бы ты ни имел в виду – едва ли достойное выражение для…
– Да, Чэнь, конечно, прости, – в глазах человека блеснула озорная искорка. – То, что у вас друг к другу чувства, вполне очевидно. И она, похоже, очень особенная.
– Так и есть. С ней я себя чувствую… как дома. – Ну вот, он это сказал. Возможно, Пандария – то место, которое он искал всю жизнь, но она – причина, почему он его искал. – Да, с ней я как дома.
– Значит, брак, детеныши, старение в тени хмелеварни? Хмелеварен?
– Было бы неплохо, – Чэнь улыбнулся, затем улыбка пропала. – А монахам Шадо-пана можно жениться? Заводить детенышей?
– Уверен, что можно, – мягко усмехнулся человек. – А с вашими детенышами будет много хлопот, не сомневаюсь.
– Ну, ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме. Я встречу тебя так же, как и отца Ялии. Твоя кружка никогда не высохнет в моих хмелеварнях. Можешь приводить свою семью. Твои детеныши будут играть с моими, – Чэнь нахмурился. – У тебя есть семья?
Тиратан посмотрел на недоеденный шарик риса в руках, потом завернул его.
– Интересный вопрос.
Внутренности пандарена словно скрутило в узлы.
– Ты же их не потерял? Война не…
Человек покачал головой.
– Насколько я знаю, они живы. Но потерять – это дело другое, Чэнь. Что бы ты ни делал – не теряй Ялию.
– Как я могу ее потерять?
– То, что ты задаешь вопрос, само по себе значит, что ты, наверное, не сможешь ее потерять, – Тиратан перевернулся на живот и изучил дорогу. – Я бы отдал сейчас правую руку за гномью подзорную трубу. Или ее гоблинский эквивалент. А еще лучше – за батарею их пушек. Я давеча заметил, что на кораблях зандаларов нет никаких пушек. И никого на палубе, кроме самих троллей.
– Вол’джин наверняка знает, почему, – Чэнь кивнул, ложась рядом с человеком и глядя на дорогу. – Он хотел отправиться с нами, но ты был прав. Тажаню Чжу он нужен больше.
– Как я уже говорил, это мой стиль войны, – Тиратан сполз ниже края лощины. – Я тактик, а не стратег. Он же в Орде занимался именно стратегией. Я к тому, что он может изменить ход истории, а мы с тобой этого не можем. Это и спасет Пандарию.
Следующие три дня пандарен и человек изучали местность вдоль дороги, пробираясь на север со скрупулезным вниманием к деталям и с такой скоростью, что улитка в сравнении с ними показалась бы быстрее летящего грифона. Тиратан делал множество заметок и набрасывал разные схемы. Чэнь подозревал, что никто не картографировал эту местность с таким тщанием со времен последнего императора могу.
Они устраивали стоянки без костра, среди холмов. Благодаря меху и толщине жировой прослойки это не смущало Чэня. Впрочем, холодный утренний ветер явно забирался Тиратану чуть ли не под кожу, и только к полудню, через милю-другую пути, он снова переставал хромать. Человек шел на всё, чтобы спрятать любые знаки их присутствия. Хоть они никого и не видели, охотник настаивал на том, чтобы периодически возвращаться по собственным следам и на всякий случай расставлять ловушки.
Помогая Тиратану и наблюдая за происходящим, Чэнь лучше стал понимать Вол’джина и мотивы его действий. Человек почти сразу отметил: отсутствие зандаларских фуражиров и вольтижеров значило, что армия захватчиков прибыла с обширными припасами. Раз еще никто не направился на юг в поисках продовольствия или на разведку, значит, они окапываются для продолжительной кампании. Это давало силам пандаренов шанс сгруппироваться, однако означало, что задача перед ними стоит куда труднее, чем казалось вначале.
