Вол’джин не пытался облегчить свою участь, никогда не пытался. Но раньше он сражался вместе со своим племенем и за свое племя. Здесь должно быть проще отстраниться, поскольку это не его сородичи, не его дом, не его племя.
«Но если эта битва стоит сражения, значит, это мои близкие, мой дом, мое племя».
Тролль вдруг осознал, что могу вполне могли думать точно так же, только в прошлом. Эта земля принадлежала им, это был их народ. Даже спустя века, десятки веков, даже когда их почти полностью забыли, они горели желанием все вывернуть наизнанку. Когда тролли мечтают вернуть прошлое – это другое дело, потому что они хотя бы исследовали будущее. Но могу почти ничего не сделали для того, чтобы восстановить свое государство. Они оставались отрезанными от будущего, поскольку крепко вцепились в утраченное ими прошлое.
Устроив привал в пещере, выходящей на юго-запад, отряд не стал разводить костер. Они подкрепились рисовыми шариками, сушеными ягодами и копченой рыбой. Чэнь умудрился налить в бурдюк чай, так что трапеза получилась более чем приятной. Тиратан опустошил свою миску и протянул ее за добавкой.
– Всегда думал, каким будет мой последний обед.
Чэнь искренне улыбнулся.
– Этот вопрос будет занимать тебя еще долго, Тиратан.
– Возможно. Но если это он, то лучшего обеда я и представить не могу.
Тролль поднял свою чашку.
– Дело в компании, а не в еде.
Вол’джин отправился в дозор сразу после трапезы, а потом крепко спал почти до рассвета. Не было ни снов, ни видений – по крайней мере, он ничего не запомнил. На секунду темный охотник подумал, что лоа снова забыли про него. Затем решил, что, напротив, Бвонсамди держит всех на расстоянии, чтобы он, Вол’джин, достаточно отдохнул перед тем, как отправить к нему новых троллей.
Семеро простились с груммелями-переносчиками. Каждому из них Тиратан подарил по стреле на память. Когда Вол’джин взглянул на него с недоумением, человек пожал плечами:
– Возьму стрелы у врагов. Прими как данность: у меня запас стрел кончится гораздо раньше, чем у зандаларов.
Вол’джин не хотел стоять в стороне, и, испытывая не меньшую благодарность, выбрил виски и подарил каждому груммелю прядь своих рыжих волос. Груммели выглядели так, будто их осыпали драгоценностями, а затем помахали ладошками и скрылись среди гор и холмов.
Семеро довольно легко преодолели спуск. Брат Шань шел впереди, находя дорогу среди отвесных скал и закрепляя веревки, за которые держались остальные. Тролль припомнил историю о том, что монахи спустились с этих самых гор, чтобы застать могу врасплох. Рассказ воодушевил Вол’джина, и тот понадеялся, что им повезет так же.
К середине дня они спустились ниже уровня туч. Солнечные лучи не проникали сквозь туман, однако облака слегка светились золотистым сиянием, которое, скорее, отражалось от поверхности земли. Вол’джин склонился на краю уступа на южном склоне горы и стал разглядывать долину внизу. Если бы троллю раньше нужно было выбрать цвет, ассоциирующийся с Пандарией, он бы выбрал зеленый. Столько оттенков зелени, от светлых побегов до темного изумруда лесов – континент был зеленым. Здесь же, в Вечноцветущем доле, зелень уступала место золотому и красному. Это не были осенние цвета, хотя местами и походили на них, это было буйство растительности в полном цвету. Растения во всем своем весеннем великолепии застыли в не знающем старения мире. От рассеянного света почти не было резких теней, а те немногие, что проплывали внизу, двигались неторопливо, будто в полусне.
Дол выглядел так, что хотелось с наслаждением растянуться на траве и не просыпаться. С высоты были видны какие-то постройки, но ни намека на то, кто там живет или кому они принадлежат. Строения, бесспорно, были древними, однако растительность не поглотила их. Безвременье Дола их сохранило. Вол’джин задумался, поможет ли эта особенность им остаться в живых.
«Или оставит нас умирать навечно».
Сестра Цзянь-ли, пандаренка с бурыми пятнами на фоне белого меха, указала на юго-восток.
– Враги будут наступать оттуда. Там находится дворец могу, и Тажань Чжу сказал, что генералы императора захоронены к югу отсюда.
Тиратан кивнул:
– В книжице сказано, что они собирались искать проход в восточной части долины. Пока что незаметно, чтобы они его нашли.
– А чего ты ожидал, мой друг? – усмехнулся тролль. – Что мы увидим, как по долине разливается черное пятно? Дым горящих деревень?
– Нет, но должны же быть разбиты лагеря. Так что можем подождать здесь дотемна и посмотреть, не выдадут ли их костры…
– Или проскользнем вниз и посмотрим поближе. Если они тоже не разводят костров, – Вол’джин поднялся. – Я склоняюсь к последнему.
– Днем проще стрелять. Ночью тоже можно… но днем проще.
– Ладно. Выйдем на это плато над дорогой. Будем держаться повыше.
Тиратан указал концом лука:
– Если двинемся прямо на юг и обойдем с востока, можем зайти прямо им в тыл. Они не будут искать нас там, откуда только что ушли. К тому же, те маги, которые должны выполнить особую задачу, скорее всего будут не в первых рядах, а где-нибудь сзади, подальше от гарантированной опасности.
– Да. Выясним, кто это, и убьем их, – Чэнь обернулся, прищурившись. – И ускользнем.
Тролль и человек переглянулись, затем Вол’джин кивнул.
– Пожалуй, обратно на юго-запад. Уйдем тем же путем, что пришли.
– Хотя бы будем знать рельеф и поймем, где расставлять ловушки, – человек опустил лук. – Учитывая, что нас семеро против элитных войск двух империй, это не самый дурацкий план.
– Согласен, – тролль поправил сумку за спиной. – Меня беспокоит, что я не могу придумать лучше.
– Но дело же не в этом, Вол’джин? – Чэнь подтянул ремень собственной сумки. – Мы здесь для того, чтобы они беспокоились, и, думаю, с этой точки зрения наш план идеален.
22
Они шли сквозь золотую долину, где бесчисленные годы не ступала нога чужестранца, но Вол’джин не испытывал страха. Он понимал, что стоило бы принять все меры предосторожности, чтобы его отряд не заметили. И все же не чувствовал холодка, крадущегося по спине. Шерсть у него на загривке не топорщилась. Казалось, будто он надел маску руш’ка, ограждающую от страха.
И все же… он не видел снов, когда спал в Вечноцветущем доле, но это потому, что сны были не нужны. Идти сквозь долину было все равно что двигаться сквозь живое видение. Что-то, связанное с реальностью этого места, просачивалось в темного охотника. В частности, высокомерие, перекликающееся с его тролльским наследием. Вол’джин касался остатков магии могу, которую лелеял призрак их империи.
