Она подняла подбородок, встретилась с ним взглядом, и глаза ее обещали великое будущее.
– Вот мое предложение для тебя, Вол’джин, вождь Черного Копья. Стань для меня тем, кем был для Тралла. Войди в полную силу. Стань тем темным охотником, в котором так нуждается твой народ. Твой народ – Черное Копье и все тролли. Вместе мы покараем этот сумасбродный мир. Вернем порядок в земли, обнищавшие за времена нашего отсутствия.
Вол’джин поднял свой кубок:
– Это великая честь, и лишь дурак откажется от такого предложения.
24
– И лишь дурак согласится, просто поверив на слово, – проговорила Кхал’ак.
– Ты так убедительна.
– А ты так добр, – она легко рассмеялась. – Конечно, есть вещи, которые мне хочется разузнать. Например, как вышло так, что ты в компании человека и пандарена воюешь против нас?
Вол’джин на миг остановил взгляд на ее лице.
– Ты знаешь Чэня Буйного Портера. Это мой старый друг. Он нашел меня после того, как Орда разделалась со мною. Те монахи, которых так ненавидят твои союзники-могу, дали мне кров и вылечили меня. То же самое они сделали и для человека. – Он отпил еще немного вина. – Что же до того, что мы на разных сторонах… когда я увидел вторжение, мне и в голову не пришло выяснить, кто это. Я всего лишь платил пандаренам за то добро, что они мне сделали.
Кхал’ак склонила голову набок:
– Ты сказал – «когда я увидел». Значит, Шелковая Танцовщица посылала видения и тебе тоже?
Вол’джин кивнул:
– Думаю, это могла быть она.
– Да. Даже будучи нашей покровительницей, она не рада тому, что мы возобновляем связи с могу. Насколько я знаю, в прошлом некоторые из наших воинов предали ее. Они пристрастились к магии могу. Ее культ уже давно исчез, но она весьма злопамятна, – Кхал’ак уставилась в кубок с вином, будто пытаясь разглядеть что-то в его глубине. – Меня не удивляет то, что лоа готова причинить нам немного вреда сейчас, чтобы избежать большой беды в дальнейшем.
– Ты получаешь те же видения, что и я, и все же игнорируешь их?
– Я нахожу для них решения.
– И подобным решением стал я?
– Ты больше, чем решение, Вол’джин, – Кхал’ак подалась вперед, понизив голос. – Ты многое можешь предложить. И обрести за это достойную награду. Например, прямо сейчас твоя маленькая смелая банда продемонстрировала нашим отрядам, что быть зандаларом – это не значит быть неуязвимым для стрел. И более того, они напомнили могу, насколько смертоносными могут быть их бывшие рабы. То, что мы в итоге поймали их, добавило нам доверия в глазах могу. Вновь благодаря тебе.
Тролль Черного Копья откинулся назад.
– Если я докажу, что настолько полезен, не боишься ли ты, что твой господин сместит тебя и поставит меня на твое место?
– Нет. Он тебя боится. У него нет той твердости, что показал ты, отвергнув предложение короля. Он предпочтет, чтобы я контролировала тебя, – она смущенно улыбнулась. – А я не боюсь, что ты предашь меня, потому что собираюсь держать тебя под контролем, оставив в плену твоих друзей. Чэня Буйного Портера я узнаю. Человека – вряд ли, но твоя забота о нем очевидна.
– Необходимость таких угроз подрывает твое предложение о доверии между нами.
– Нет, я всего лишь хочу ограничить тебя в действиях, пока ты тщательно не обдумаешь мое предложение. Я помню твой прошлый отказ примкнуть к нам. И твой отказ следовать диктатуре Гарроша. Ты очень принципиален. Это великолепная черта. Одна из тех, что я особенно ценю, – она отставила кубок и опустилась на колени, держа руки ладонями вверх. – Если ты примкнешь к нам с полной и искренней готовностью сотрудничать, я освобожу твоих спутников.
– И не пошлешь охотников за ними следом, как за остальными?
– Если мы договоримся об их безопасности, то никто не будет их преследовать, – зандаларка подняла руку. – Но, повторюсь, тебе не обязательно принимать решение сейчас. С твоими спутниками все в порядке – конечно, их устроили не так удобно, как тебя, но с ними все будет нормально.
Кхал’ак улыбнулась и продолжила:
– А завтра ты сможешь лицезреть, что могу привносят в наш союз. Стоит тебе увидеть это, как ты тут же поймешь, почему мое предложение такое щедрое и заслуживает того, чтобы серьезно его обдумать.
Затем предметом их беседы стали более банальные вещи. Вол’джин не сомневался, что зандаларка разделит с ним постель, изъяви он подобное желание. Кхал’ак рассматривала близость как еще один инструмент для укрепления сотрудничества, но такое сработало бы лишь с тем, кто поглупее. А она вовсе не считала его дураком. Так что если бы он позволил склонить себя к подобному, то, по ее мнению, лишь для того, чтобы обмануть и показать, будто им легко манипулировать. В это она бы не поверила.
С другой стороны, воздержание дарило Вол’джину некоторую власть над ней. Несмотря на то, что она многое о нем знала, Кхал’ак абсолютно явно была им увлечена. Если бы не любопытство и интерес, она не сумела бы узнать его след на песке спустя столько лет. И теперь ей хотелось довести их отношения до некой кульминации, просто чтобы оправдать многолетнее увлечение.
Он мог использовать это – вне зависимости от того, собирался ли принимать ее предложение.
Они проговорили еще некоторое время, а потом заснули во внутреннем дворике под открытым небом.
Вол’джин проснулся, когда первые лучи рассветного солнца окрасили темный дворцовый фасад наверху. Он не чувствовал себя отдохнувшим, но и сильной усталости тоже не было. Нервная энергия компенсировала недостаток сна.
После простого завтрака, который состоял из золотого карпа на пару` и сладких рисовых лепешек, слуги вновь помогли ему и Кхал’ак привести себя в порядок. Затем они оседлали ящеров и помчались на юго-запад от дворца. Кхал’ак молчала. Она крепко держалась в седле и выглядела роскошно: ветер развевал ее волосы и плащ за спиной. В ней Вол’джин видел настоящего зандаларского воина, какими они сами себя представляли. Это стерло все сомнения в его голове о том, почему они так часто жаждали вернуть утерянное. Знать о том, как низко ты пал, и бояться, что никогда не достигнешь прежних высот, – это способно сожрать изнутри.
Они прискакали к высокой, будто сгорбленной горе и объехали ее кругом. Здания у ее подножия обратились в руины, но не время было тому виной. Много лет назад здесь бушевала война. И хотя дожди смыли копоть и кровь, а золотые цветы проросли сквозь кости и сор, по остаткам арок было видно, что их разрушили специально.
Пока они поднимались по горной дороге, несмотря на то, что день выдался тусклый и сумрачный, величие Пандарии заставило их видеть красоту в окружающей местности, пусть она и носила на себе следы разрушений. Вол’джин чувствовал, что уже бывал здесь раньше, хотя, возможно, после своего пребывания в Оргриммаре он просто ощущал ту силу, что была тут сосредоточена. Хотя тролли Черного Копья строили для своих нужд весьма скромные здания, он знал, что другие возводят высокие стены, чтобы доказать свое величие. Вол’джин слышал о гигантских статуях в Стальгорне и Штормграде и знал, что в этом месте так же была увековечена память о прошлом могу.
