Когда дверь лифта за ним закрылась, Элизабет Ваткинс опять
обратилась к документам Дафны. Как ни странно, нигде не было написано, кому
следует позвонить в экстренных случаях. В ее сумочке не было ничего
значащего... Лишь потом в боковом кармашке ока нашла потрепанную, с загнутыми
уголками фотографию маленького мальчика, сделанную, по-видимому, совсем
недавно. Это был очаровательный ребенок с большими голубыми глазами и здоровым,
золотистым загаром. Он сидел под деревом, широко улыбался и изображал руками
что-то смешное. Кроме этого, были только водительское удостоверение и квитанции
да еще двадцатидолларовая купюра. Жила Дафна на 69-й улице, между Центральным
парком и Лексингтон, сестра знала, что это красивый, хорошо охраняемый дом, но
кто ждал ее там? Странно было сознавать, что, несмотря на очарование книг этой
женщины, о ней самой она не знала почти ничего. Нигде не было даже номера
телефона, кому позвонить. Пока Элизабет думала над этим, на одном из мониторов
появились тревожные сигналы, и ей пришлось вместе с другой сестрой пойти к
пациенту в палату 514. Накануне утром у него случился инфаркт, и состояние было
тяжелым. Пришлось пробыть с ним около часа. И только в семь утра, когда ее
дежурство заканчивалось, она смогла опять подойти к Дафне. Другие сестры
проверяли ее состояние каждые пятнадцать минут, но за два часа, что прошли с
тех пор, как ее привезли на пятый этаж, изменений не произошло.
– Как она?
– Все так же.
– Данные стабильны?
– Пока без перемен.
Сестра Ваткинс хотела опять посмотреть историю болезни, но
поймала себя на том, что не может оторвать глаз от лица Дафны. Несмотря на
бинты и бледность, в нем было что-то притягательное. Нечто такое, от чего вам
хочется, чтобы она открыла глаза, посмотрела на вас и открыла вам свою тайну.
Элизабет Ваткинс стояла рядом с ней, слегка касаясь ее руки. Вдруг веки Дафны
стали медленно вздрагивать, и сестра почувствовала, что сердце ее забилось от
волнения.
Дафна медленно открыла глаза и посмотрела затуманенным
взглядом. Сознание еще не вернулось к ней полностью, и было очевидно, что она
не понимает, где находится.
– Джефф? – только и прошептала она.
– Все в порядке, миссис Филдс. – Сестра Ваткинс решила,
что Дафна Филдс замужем.
Когда Элизабет произносила эти слова у самого уха Дафны,
голос ее был привычно мягким, успокаивающим. Ее интонация обычно вызывала у
пациентов вздох облегчения и ощущение безопасности. Но Дафна казалась
испуганной и озабоченной, когда ее взгляд сфокусировался на лице сестры.
– Мой муж... – Она вспомнила знакомый вой сирен
минувшей ночью.
– С ним все в порядке, миссис Филдс. Все хорошо.
– Он пошел к ребенку... Я не могла... Я не... – У нее
не хватило сил продолжать.
Элизабет медленно поглаживала ее руку:
– Не беспокойтесь... Не беспокойтесь, миссис Филдс...
Произнося это, она думала о муже Дафны. Он, верно, уже
потерял рассудок, не зная, что приключилось с его женой. Но почему в
рождественский сочельник она была одна на Медисон-авеню? Элизабет ужасно
хотелось знать больше об этой женщине, о людях, заполнявших ее жизнь. Были ли
они такими же, как те, о ком она писала в своих книгах?
Дафна снова погрузилась в свой беспокойный, наркотический
сон, и сестра Ваткинс пошла сдавать дежурство. Она не смогла удержаться и
спросила сестру утренней смены:
– Ты знаешь, кто здесь?
– Попробую угадать. Санта Клаус. Кстати, с Рождеством
тебя, Лиз.
– И тебя также. – Элизабет Ваткинс устало улыбнулась:
ночь выдалась тяжелая. – Дафна Филдс. – Она знала, что сменщица тоже читала ее
книги.
– Правда? – Сестра-сменщица удивилась. – А как она к
нам попала?
– Ее сбила машина сегодня ночью.
– Господи, – содрогнулась сестра. – Состояние тяжелое?
– Загляни в историю болезни.
Большая красная наклейка на ней обозначала, что положение
пациентки было критическим.
– Ее привезли из операционной около половины пятого.
Она пришла в сознание всего несколько минут назад. Я сказала Джейн, чтобы она
это записала.
Сестра-сменщица кивнула и посмотрела на Лиз:
– Какая она? – И поняла, что задала глупый вопрос. Как
можно было на него ответить, если Дафна в таком состоянии? – Да нет, я так, –
улыбнулась она смущенно. – Просто она меня всегда интересовала.
Лиз Ваткинс не скрывала, что разделяет ее интерес:
– Да, и меня тоже.
– А муж у нее есть?
– Вероятно, да. Она спросила о нем, когда очнулась.
– Он здесь? – Маргарет Мак-Гован – сестра, принявшая
дежурство, была заинтригована.
– Нет еще. Я не думаю, что кто-либо знает, кому следует
сообщить. У Ht& в бумагах ничего нет. Я там внизу скажу. Он, наверное,
жутко волнуется.
– Это будет жестокий удар для него в рождественское
утро.
Обе женщины согласно кивнули, и Лиз Ваткинс, расписавшись в
журнале, ушла. Но прежде чем уйти из больницы, она зашла в регистратуру на
первом этаже и сказала, что у Дафны Филдс есть муж по имени Джефф.
– Это нам не особенно поможет.
– Почему?
– Их телефона нет в справочной. По крайней мере, Дафна
Филдс у них не значится. Мы ночью проверяли.
– Проверьте Джеффа Филдса.
И из любопытства Лиз Ваткинс решила на пару минут
задержаться и посмотреть, что получится. Девушка из регистратуры позвонила в
справочную, но Джефф Филдс у них также не значился.
– Может, Филдс – это псевдоним?
– Нам это ничего не даст.
– Так что же?
– Подождем. Скорее всего ее семья теперь в панике. Они,
вероятно, позвонят в полицию, в больницы и найдут ее. Она же не просто
неизвестно кто. А в понедельник можно позвонить ее издателю.
Девушка в регистратуре, видно, тоже узнала, кого привезли
сегодня ночью. Она с любопытством посмотрела на Лиз.
– Как она выглядит?
– Как пациент, которого сбила машина. – Лиз помрачнела.
– Она выкарабкается?
Лиз вздохнула:
– Надеюсь.
– И я тоже. Господи, она единственный автор, которого я
могу переваривать. Я перестану читать, если она не выкарабкается.
Предполагалось, что эта фраза должна быть забавной, но Лиз
уходила из центральной регистратуры раздосадованная. Получается, что та,
наверху, не живой человек, а просто фамилия на обложке книги.
Лиз вышла на улицу, где под лучами зимнего солнца ярко
сверкал снег. Она поймала себя на том, что думает о женщине,скрывающейся под
именем Дафна Филдс. Лиз редко«брала домой» пациентов. Но это была Дафна Филдс.
Женщина, с которой, как ей казалось, она знакома уже четыре года. И когда она
дошла до станции метро «Лексингтон-авеню» на 77-й улице, то вдруг остановилась
и посмотрела в сторону центра. Дом, указанный в истории болезни, находился в
нескольких шагах от места, где она сейчас стояла. Почему же не пойти к Джеффу
Филдсу? Он, должно быть, сейчас сходит с ума, не зная, куда делась его жена.
Это, конечно, нарушало обычный порядок, но, в конце концов, мы же все люди и он
имеет право знать. Если она сейчас ему скажет и тем самым сократит безумные
поиски, что в этом плохого?
