— Вот! — Гришко встрепенулся и жестом экскурсовода обвел линейку машин. — До чего не допер автопром, а народ довел до ума! «Иж» и «Волга» — пикапы с двойными кабинами. «Жигули» вагонной компоновки… Видите? Салон как бы съехал до середины капота… Володя, удиви меня. Скажи, что движок вы поставили поперек!
— Так точно, Василий Иваныч! — рассмеялся Кирш. — Тут главное — передний привод. Мучаемся с ним…
— И салон как бы вырос, — примерился Зенков, склоняясь. — Нет, правда! Можно спокойно ноги вытянуть!
— Можно, можно! — поддакнула Маша, приседая, чтобы лучше видеть.
— Законно… — заценила Светлана. — Вельми понеже…
— Эдик, твой «Зэп»? — прищурился я в наклоне.
— Мой! — горделиво расплылся Привалов. — Дедушкино наследство. Присобачил фрагмент крыши от точно такого же «ушастого», и — вот. Зато теперь аж два багажника!
— Законно! — выдохнула Света. — А можно посидеть?
— Залезай!
— Житие мое… — закряхтела девушка, тискаясь в малолитражке.
Весь наш класс облепил тюнингованные авто, как пчелы — подтаявшие карамельки, гудя и жужжа любопытным роем. Девчонки оживленно пошушукались, а затем взяли меня в окружение.
— Мы тоже хотим! — решительно заявила Зиночка, не соблюдая «пионерскую дистанцию». Близняшки напирали с флангов.
— Ладно, не понимаем мы ничего в ваших железяках, — призналась Светлана, нескромно тулясь слева. — А кто тебе всякие транзисторы распаивал? А? Я!
— А я, между прочим, всему подъезду утюги починяю! — подлащивалась Маша справа. — И швейные машинки!
— Да я даже лучше Ритки паяю, — прижалась Инна к моей спине.
— Я тоже умею, меня дед научил! — встрепенулась Ирма. — А Дэн хорошо в радио разбирается.
Уши у Даньки полыхнули красными светофорами.
— Правда? — поинтересовался я небрежным тоном.
— Ну-у… шарю маленько, — изобразил Корнеев великого скромника, но не удержался, похвастался: — Приемник в том году собрал для Вована!
— Транзистор? — задрал я бровь.
— Не-е! Трансивер. Кирш на коротких волнах полмира ловит! А ему потом такие… открытки специальные шлют. В семидесятом даже с «Ра-2» связывался, с самим Туром Хейердалом!
Я пристыженно молчал, думая, как часто мы ошибаемся в ближних. Цепляемся за внешнее, а копнуть поглубже лень. Я ведь реально почитал Даньку за пустого нищедуха — без особых интересов, без желаний странного, без большой мечты. Вот только человеку-пустышке трансивер вовек не собрать. Да он и слов таких не знает…
— Ой, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — завела Альбина, молитвенно складывая ладони.
— Ну, Ми-иша! — Инна сильней надавила мне на лопатки, а кончиком косы щекотно погладила щеку. — Мы же тоже хотим!
— Тоже же ж! — хихикнул Андрей.
— Хотим влиться в коллектив! — дополнила подругу Тимоша, испепеляя Дюху взглядом.
— Ладно, — ухмыльнулся я, — вливайтесь.
Девчонки запрыгали, захлопали в ладоши, и набросились на меня, как фанатки на мегазвезду.
Тот же день, позже
Вашингтон, Пенсильвания-авеню
К Белому дому «Линкольн» подкатил через «дипломатический вход», недоступный для простых смертных, даже для пронырливых журналюг.
— Каждое утро в половине седьмого сюда наведывается неприметный серый седан, — с тихой гордостью заговорил Даунинг. — Машину покидает столь же незаметный человек в штатском, с черным кожаным портфельчиком, и проходит в президентское крыло. Там он скромно присаживается, ждет, пока стюарды закончат сервировку завтрака для Первого Джентльмена, и кладет на край подноса пакет, окрученный манильской пенькой…
— А что в пакете? — поинтересовался Степан, догадываясь, но поддерживая в кураторе высокий штиль.
— Президентская сводка! — Даунинг торжественно поднял палец. — Восемь страниц, выжимка разведданных. Между четырьмя и пятью часами утра их печатают в Лэнгли, на седьмом этаже. Каждый день, год за годом… Однажды президент Рузвельт не ознакомился со сводкой — и японцы напали на Пёрл-Харбор. Хотя… — Джек пожал плечами. — Может, он специально пропустил удар по Седьмому флоту, чтобы склонить Конгресс к объявлению войны? — и заторопился: — Выходим!
Предъявив охране пластиковую карточку пропуска, куратор провел своих подопечных в самый охраняемый особняк Америки.
— Следуйте за мной, джентльмены…
Вышколенный мордоворот из Секретной службы пригласил всю троицу наверх, в Красную комнату. Не Овальный кабинет, но все-таки…
Вакарчук, борясь с робостью, переступил порог.
«Ничего себе — комнатка!»
Стены обширного зала, обитые алым шелком, ладно сочетались с вишневой обшивкой вычурной мебели — и просто изобиловали дверями.
— Отсюда можно выйти в Центральный холл, Голубую комнату, Южный портик и… еще куда-то… А! В парадную столовую, — разглагольствовал Даунинг, уловив интерес Стивена Вакара.
— Бывали здесь? — повернулся к нему Степан, чувствуя себя некомфортно в новом костюме. Тут жмет, там давит… Дресс-код, однако.
— Нет, — ухмыльнулся куратор, складывая руки то на груди, то за спиной. — Читал в путеводителе!
Вакар изобразил голливудскую улыбку. Джек притворяется, играя в небрежность, а сам сильно нервничает — не каждый же день захаживаешь в гости к президенту Штатов! У одного Макса выдержка на пять с плюсом.
«Спокоен, как пятьсот тыщ индейцев!»
Максим Вальцев, он же Майкл Зор, осторожно погладил пальцем мраморный камин, взглядывая на часы в стиле кого-то из Людовиков.
— Никогда б не подумал, что Белый дом так велик, — задрал Майк брови удивленным домиком. — На фотках он совсем маленький! А тут…
— Да-а… — в той же манере затянул Даунинг, топчась на ковре и не решаясь присесть на развалистый диван по моде ампира.
«Сдулся „Айвен“! — с тайным злорадством подумал Степан. — Держится на последнем нерве! А как ты хотел? Высшие сферы, мать их…»
Дверь, выходившая в Южный портик, бесшумно отворилась, впуская пожилого, но крепкого мужчину с простецким лицом фермера. Обширные залысины открывали лоб без видимых морщин, а в глазах под выгоревшими бровями как будто отражалась усмешка, гнувшая жесткую линию рта.
— Добрый день, джентльмены! — с порога поздоровался он, как будто позируя.
— Мистер президент… — почтительно выговорил Даунинг, непроизвольно прогибая спину. — Добрый день!
Джеральд Форд улыбнулся шире, и крепко пожал протянутые руки.
— Прошу!
Повинуясь, «перебежчики» и их куратор осторожно присели на пышный диван. Президент добродушно рассмеялся.
