Григорян усмехнулся, не выпуская пьяницу из поля зрения.
– Но я никак не могу вспомнить ваше имя, – нахмурил лоб Петрович, – где мы познакомились, прекрасная нимфа? У Пашки? О, нет, – он хлопнул себя по лбу, – у бабы Зины! На именинах! Как я мог забыть!
Мирослава покачала головой:
– Мы с вами знакомы заочно.
– Заочно? Как это так?! – Петрович изо всех сил попытался сосредоточить на ней свой взгляд.
– Мне о вас рассказала подруга. Она с вами случайно столкнулась, когда спускалась сверху. И вы произвели на неё впечатление.
– Неизгладимое, – серьёзно подтвердил Аветик.
– А, помню, она шла от Людовика. Какое глупое имя дали парню родители. А ваша подружка очень даже ничего, и пахло от неё вкусно.
– Вкусно?
– Да, булочками моей бабушки.
– Булочками бабушки? – переспросил удивлённый Аветик.
– Парень, ты не вмешивайся. Ты вообще тут третий лишний. Сказано тебе, булочками, и ещё как в детстве перед Новым годом, – заплетающимся языком поведал Петрович.
Григорян хотел ещё что-то сказать, но Волгина тихонько наступила ему на ногу.
– Может, по рюмашке за знакомство? – подмигнул Мирославе расплывшийся в счастливой улыбке Петрович.
– В другой раз, – она похлопала его по плечу, – сейчас мы очень торопимся.
– Как жаль, как жаль. – Петрович попытался расшаркаться, но свалился на перила.
Детективы быстро спустились вниз.
– Что за удовольствие напиваться до поросячьего визга, – пробормотал сердито Аветик.
– Интересно, кем он был до того, как спился, – сказала Мирослава, – надо будет у Шуры спросить.
– Я вам и без Наполеонова скажу, Борис Петрович Лукьянинов был оперным певцом, артистом нашего театра.
Мирослава присвистнула:
– Однако судьба злодейка. Но Петрович нам помог… возможно.
– Чем? – удивлённо приподнял брови Аветик.
– Помните, он сказал, что от девушки, спускавшейся с этажа Четверткова, пахло булочками его бабушки?
– Ну?
– Так, значит, от неё пахло, скорее всего, Лолитой Лемпика.
– Простите, Лолитой что?! Я, к своему стыду, никаких Лолит, кроме Милявской, не знаю, – смущённо признался оперативник.
Мирослава улыбнулась:
– Эта Лолита, Аветик, не женщина во плоти, а духи такие или туалетная вода – L de Lolita Lempicka. В них есть нотка корицы. Вот тебе и бабушкины булочки.
– А. Но он ещё что-то бормотал про Новый год…
– Скажи, у тебя с чем ассоциируется Новый год в детстве?
– С апельсинами, наверное…
– Вот в этих духах и апельсиновая нотка есть.
– Понятно…Что дальше?
– Сначала надо узнать, какими духами пользуется Оксана Арефьева.
– Это несложно, – проговорил Григорян.
Мирослава согласно кивнула:
– Ну что ж, тогда мы с тобой на этом расстаёмся.
Распрощавшись, Аветик отправился в отделение, а Мирослава решила пообщаться с соседями Геликанова, выяснить, что он за человек, с точки зрения окружающих его людей, и узнать их мнения о случившемся.
Оставив автомобиль на мини-стоянке, Мирослава вошла во двор и сразу увидела мужчину с собакой.
– Извините, вы не Александр Петрович Мартынов? – спросила она, подойдя к нему.
– Он самый, – ответил мужчина, удивлённо разглядывая детектива, – но вас я не знаю.
Мирослава развернула перед ним своё удостоверение.
– Так вы из полиции?
– Нет, я частный детектив. Меня нанял брат Прокофия, Василий Афанасьевич Геликанов. Вы ведь знакомы с ним?
– Да, конечно, Василия я знаю. Но чем же я смогу вам помочь? – проговорил он растерянно.
– У вас есть собака, и вам приходится часто с ней гулять. Нередко и в неурочное время.
– Это, конечно, так, – согласился Мартынов.
– Прокофий сказал, что вы видели, как он выходил в вечер убийства.
– Да, на скамейке ещё Алёна Фёдоровна сидела, она и поинтересовалась, куда это он такой красивый собрался. Прокофий запираться не стал, он хоть и обеспеченный, но нос от соседей не воротит, всегда доброжелательный, если надо кому помочь, не отказывал. Ну, вот он и сказал, что скоро женится, а сейчас идёт на мальчишник. Потому, собственно, и машину не взял свою. Ну, вы сами понимаете, – он выразительно посмотрел на Мирославу.
И она кивнула.
– А дальше? – спросила Волгина.
– А дальше ничего и не было, Прокофий ушёл, а мы ещё немного с Алёной Фёдоровной посплетничали и разошлись. Я ещё за дом с Гавриком сходил, а Алёна Фёдоровна в «Магнит» за хлебом побежала, вспомнила, что последний кусок Лёва съел с вареньем.
Мирослава не стала спрашивать, кто такие Гаврик и Лёва. Гаврик это собака, догадалась она, а Лёва, вероятнее всего, сын или внук Костомаровой.
– А когда вы узнали об убийстве? – вместо этого спросила она.
– Так ночью переполох поднялся, полиция приехала. Сначала ничего не говорили, но потом всё-таки информация просочилась, понятых приглашали и ещё некоторых опознать. Меня тоже позвали.
– Никто не опознал убитого?
– Нет, – покачал головой Мартынов, – никто его в нашем дворе не видел. Мы, грешным делом, подумали, что это вор.
– Вор?
– А что, забрались воры в квартиру Прокофия, что-то не поделили, вот и поубивали друг друга.
– Друг друга не получается, – проговорила Мирослава, стараясь не улыбаться, – ведь жертва одна.
– А второй-то убежал! – настаивал мужчина.
– Ну, что ж, и эта версия имеет право на существование. Однако дверь была открыта родными замку ключами.
– Не знаю, не знаю, экспертиза ваша могла ошибиться. Но обвинять Прокофия просто дикость. Не такой он человек! – возмущённо заключил сосед.
– А какой?
– Хороший. Хоть и суховатый, конечно. И уж точно не безумный, чтобы в своём доме убивать.
– Скажите, а вы не видели во дворе какую-нибудь девушку, которая следила бы за Прокофием? Может, она его фотографировала?
– Нет, никакой девушки, кроме Оксаны, не было. А фотограф был.
– Вот как? – заинтересовалась Мирослава.
– Но он никакого отношения к этому делу не имеет.
– Почему вы так решили?
– Потому что он от администрации города. Пришёл спрашивать, хотим ли мы участвовать в конкурсе на звание лучшего двора. Вот и фотографировал двор и его жителей.
