– Я слушаю.
– Оксана, вас беспокоят из полиции, оденьтесь, пожалуйста, возьмите паспорт и спуститесь вниз.
– Прокофий?! С ним что-то случилось?! Он жив?!
– Он жив. Поторопитесь.
– Он в больнице?! Он умирает?!
– Прокофий Геликанов жив и здоров. Чем быстрее вы спуститесь вниз, тем скорее получите ответы на ваши вопросы.
– Я сейчас.
Оксана бросила трубку и заметалась по квартире. Через 15 минут она вылетела из подъезда и увидела человека в полицейской форме, стоящего рядом с машиной.
Едва она подошла к нему, как он представился:
– Оперуполномоченный Славин, – и протянул ей удостоверение.
Она пробежала по нему глазами и вернула владельцу.
– Садитесь.
– Куда мы поедем?
– В морг.
Оксана стала медленно сползать наземь.
– Барышня, эй, барышня! Спокойствие, мы едем опознавать вовсе не вашего жениха, просто нам нужна ваша помощь.
– Да, хорошо, я в порядке.
При помощи оперативника она села в машину.
Тем не менее нервы Оксаны были натянуты до предела, и, когда в морге она увидела Четверткова, у неё невольно вырвался вздох облегчения.
– Вы знаете этого человека? – услышала она чей-то голос.
– Да, это Четвертков Людовик Сергеевич.
– Кем он приходится вам?
– Мы с ним встречались одно время, потом расстались.
После морга Оксану привезли к следователю, который представился Наполеоновым Александром Романовичем.
«Он и не выше Наполеона», – почему-то подумала Оксана, хотя о французском императоре напоминала только фамилия следователя. Внешне он напоминал мудрого и слегка уставшего лиса: у него были рыжевато-русые волосы и желтовато-зелёные глаза.
Следователь усадил девушку в кресло, придвинул к ней поближе чашку ещё тёплого чая.
– Спасибо, – сказала Оксана и сделала два глотка.
– Вы Оксана Сергеевна Арефьева – невеста Прокофия Афанасьевича Геликанова?
Она молча кивнула.
– А до этого вашим женихом был Четвертков Людовик Сергеевич? – мягко спросил следователь.
– Он не был моим женихом, мы просто встречались шесть месяцев, – отмела девушка предположения следователя.
– Четвертков не делал вам предложения?
– Нет.
– Но у вас были достаточно близкие отношения?
– Да. – Оксана невольно покраснела.
Наполеонов сделал вид, что ничего не заметил.
– А расстались вы по чьей инициативе?
– Ну, предложила расстаться я…
– Потому что встретили Геликанова?
– Нет, мы расстались с Людовиком за месяц до моего знакомства с Прокофием.
– А почему вы решили расстаться с Четвертковым? Он обижал вас?
– Нет, просто я поняла, что он не мой мужчина.
– Да?..
– Ну, понимаете, бывает так, просыпаешься утром в постели с человеком и понимаешь, что ты не хочешь провести с ним всю жизнь, рожать от него детей, стареть вместе с ним. Разве у вас так не бывало?
Наполеонов опешил:
– Знаете, нет…
– Это, наверное, потому, что вы не женщина.
– Вполне возможно, – поспешил согласиться следователь.
– Ну вот, а я поняла! И не захотела тратить своё время впустую.
– И Четвертков с пониманием отнёсся к вашему решению?
– Не совсем. Он возмущался, сначала называл это бабской блажью, названивал мне по телефону, а потом всё-таки отстал.
– Он вам угрожал?
– Да нет, только говорил, что я со своим гонором останусь старой девой, хотя как я могла ею остаться, если… Ой, извините.
– Ничего.
– А кто убил Людовика?
– Его труп был обнаружен в квартире вашего жениха.
– Что?! Но этого не может быть! Они не были знакомы!
– Возможно, Четвертков проявил инициативу, нашёл вашего жениха и пришёл выяснить с ним отношения. Они поссорились…
– Нет! Вы что же, подозреваете, что его убил Прокофий?! Это безумие какое-то!
– Но ведь труп найден именно в квартире Геликанова.
– Этому должно быть объяснение!
– Должно, – согласился Наполеонов. – Вы не приглашали Четверткова в квартиру Геликанова?
– Нет, конечно! Я что, похожа на сумасшедшую?!
– Не похожи, – вздохнул следователь и спросил: – У вас есть ключ от квартиры Геликанова?
– Нет. Я приходила к нему, только когда он был дома.
– Понятно.
– А где Прокофий?
– Он временно задержан.
– Я могу его видеть?
– Пока нет.
– А когда?
– Позднее.
– Что же мне теперь делать? – спросила Оксана растерянно и заплакала.
– Успокойтесь, – сказал Наполеонов, плохо переносивший женские слёзы, – вас сейчас отвезут домой. У вас есть подруга, мама?
Оксана кивнула.
– Вот, позвоните им, пусть они побудут с вами. Пока всё разъяснится.
– А вы уверены, что разъяснится? – Она подняла на него заплаканные глаза. По щекам бежали тёмные дорожки от макияжа.
Наполеонов открыл ящик, поискал бумажные платочки и протянул Оксане сразу два:
– Вот, у вас там немножко потекло…
– Спасибо. – Оксана встала, дошла до двери и вдруг бегом вернулась к следователю.
Наполеонов от неожиданности чуть не подпрыгнул:
– Что такое?
Арефьева схватила его за запястье и жарко зашептала:
– Пожалуйста, Александр Романович, миленький, Прокофий не мог! Он не мог убить! Пожалуйста, помогите нам, разберитесь! Не навешивайте это на него. Вы знаете, Прокофий он добрый, он замечательный, он животных любит!
– Да, да, я знаю. – Наполеонов тщетно попытался освободить своё запястье из цепких рук Оксаны. – Я знаком с Януарием, – зачем-то добавил он.
– Вот видите, – обрадовалась Оксана и отпустила руку следователя, – он добрый!
– Уважаемая Оксана Сергеевна, успокойтесь, пожалуйста, никто ничего не собирается навешивать на вашего Прокофия. Если он не виноват, то никто привлекать его не будет. Другое дело, если вина его будет доказана.
– Вы только пообещайте, что вы будете расследовать добросовестно, что вы…
Наполеонов поднялся из-за стола, приобнял девушку, которая была на целую голову выше его, и вывел её в коридор. Там он окликнул оперативника и, бросив ему ключи от своей машины, попросил отвезти Оксану домой.
