– В смысле? – удивился он. – Отдыхающие, как правило, не сидят в четырёх стенах и целыми днями пропадают на пляже, ходят в кафе и прочие интересные места.
Мирослава невольно улыбнулась тому, что Полтавченко причислил кафе к интересным местам, фактически сравняв их с музеями и театрами. Но вслух она сказала о другом:
– Я имела в виду, не отлучалась ли она из города.
– На экскурсии, что ли?
– Возможно… – неопределённо отозвалась Волгина.
– А что говорит сама Римашевская?
– С Римашевской ещё никто не разговаривал. Её сестра и подруга получают от Ирины живописные открытки с описаниями вашего чудесного города.
– А вы не верите? – усмехнулся он.
– Описаниям города и красот природы? – засмеялась Мирослава. – Верю, тут и впрямь красиво.
– На открытках указан обратный адрес, я правильно понимаю?
– Совершенно верно, – кивнула Мирослава.
– Понятно, – задумчиво проговорил он, – вы не верите, что ваша Римашевская всё это время неотлучно проживала у Пшонки?
– Вернее сказать, сомневаюсь…
– Хорошо, эту информацию не трудно проверить. Что-то ещё?
– Пока нет.
– И из-за этого вы пригласили меня в ресторан?
– Ну…
– Значит, всё-таки будете приставать, – усмехнулся опер.
– Нет, не буду.
– Где вы остановились?
– Пока нигде.
– Интересное кино. – Он задумчиво посмотрел на неё: – У меня идея.
– Какая?
– Сегодня вы переночуете у моей мамы, а завтра… я отведу вас к Нине Фёдоровне Пшонке.
– Даже так? Что ж, идея мне нравится.
Мирослава попросила принести счёт и собралась его оплатить.
– Значит, так, – остановил её Полтавченко, – платит каждый сам за себя.
– Но… – собралась возразить она.
– Никаких «но», – твёрдо заявил он, – во-первых, я полицейский и моя зарплата позволяет мне раз в месяц сходить с красивой девушкой в дорогой ресторан. Во-вторых, я мужик и с удовольствием заплатил бы за нас обоих, но знаю, что вы с этим не согласитесь. Так что без обид и по-честному.
– Хорошо, – вынуждена была согласиться Мирослава.
Остаток ночи она провела во флигеле уютного домика, обвитого плющом и виноградом.
Разбудил её тихий стук в дверь:
– Мирослава, вы спите?
– Почти нет.
– Я сейчас должен идти в отделение, позавтракайте, погуляйте, в одиннадцать часов я приду, и мы отправимся к Нине Фёдоровне.
– Хорошо, спасибо, Денис.
– Не за что. – И, понизив голос, добавил: – А я всё ждал, что вы придёте ко мне приставать.
– А вы тоже здесь ночевали?
Он весело рассмеялся:
– А где же я мог ещё ночевать? Я живу с родителями.
– Но вы сказали, что я переночую у вашей мамы, и я подумала…
– Всё верно, дом достался маме от её родителей, а мой отец только немного перестроил его.
Мирослава притворно вздохнула.
И Полтавченко снова рассмеялся за закрытой дверью:
– Не отчаивайтесь так, у нас ещё будет время пообщаться.
– Ну-ну, – сказала Мирослава, – постараюсь справиться с нахлынувшими чувствами.
– Можете особо не сдерживать их, – усмехнулся Полтавченко.
Она услышала его удаляющиеся шаги и стала думать о том, вставать ей или ещё немного полежать. Перевернувшись с боку на бок, Мирослава решила, что лучше встать, раз она уже всё равно проснулась.
Глава 20
Полтавченко явился, как и обещал, ровно в одиннадцать часов. Он был одет в штатское и держал в руке блюдо со свежей, соблазнительно пахнущей клубникой.
– А, вот и клубничка, – рассмеялась Мирослава и, не дождавшись, пока он поставит блюдо на стол, утянула несколько ягод.
– Угу, – отозвался он, не сводя с неё своего разноцветного взгляда.
Они вдвоём опустошили блюдо, выпили по чашке мятного чая и вышли за ворота.
– Нам прямо до конца нашей улицы, потом свернём направо и скоренько выйдем к дому Нины Фёдоровны, – описал Денис предстоящий им маршрут.
Пшонка оказалась приятной, слегка пухлой женщиной лет шестидесяти – шестидесяти пяти. Она раскланялась с Полтавченко, справилась о здоровье его родителей и довольно сухо поздоровалась с Мирославой. А когда узнала о цели их визита, то и совсем замкнулась.
На прямой вопрос полицейского: «Как нам увидеть вашу квартирантку Ирину Владимировну Римашевскую», – ответила, что той сейчас нет дома.
– И где же она? – не отступал Полтавченко.
Нина Фёдоровна долго мялась и наконец сказала, что Ирина уже давно не живёт у неё.
– Но в присылаемых из Светлогорска открытках от имени Римашевской в качестве обратного указан именно ваш адрес, Нина Фёдоровна.
– Понимаете, тут какое дело, – быстро заговорила женщина, – Ирочка встретила свою любовь.
– И что с того? – спросил Полтавченко.
– Она переехала жить к нему. Вы сами молодые и должны понимать, что теперь все сначала наживутся вволю, потом уже в загс бегут.
– Это мы хорошо понимаем, но почему она не сообщила об этом сестре?
– Ирочка объяснила это тем, что не хотела бы её раньше времени волновать, – вздохнула Нина Фёдоровна, а потом неохотно добавила: – Ведь неизвестно, как там у них всё сложится дальше.
– Допустим, – хмыкнул Полтавченко, – но…
– А подругу, – опередила его Мирослава, – она тоже не хотела волновать?
– Нет, боялась, что подруга проговорится сестре.
– Резонно, – согласился Полтавченко.
– По какому адресу проживает Ирина сейчас?
– Этого я не знаю, – развела руками Пшонка, – мне известно только, что её молодого человека зовут Вадим и он работает спасателем на пляже.
– И вы разрешили, отправляя корреспонденцию, по-прежнему указывать ваш адрес.
– Так я сама и оправляла эти открытки! – вырвалось у Нины Фёдоровны.
– То есть?!
– Ирочка об этом меня попросила и оставила уже надписанные открытки.
Полтавченко присвистнул, а Мирослава спросила Нину Фёдоровну:
– А когда вы видели Ирину в последний раз?
– Так пять дней назад она ко мне приходила.
– И принесла новые открытки?
Пшонка кивнула.
– Разрешите взглянуть на них, – сказал Полтавченко.
