– Ну, что же, маму нужно слушаться, – проговорила Мирослава.
Полтавченко подозрительно покосился на неё, но лицо детектива оставалось серьёзным. И он облегчённо вздохнул. К ужину они успели вовремя, и лично Мирослава нисколько об этом не пожалела.
* * *
На следующий день, узнав от вездесущего Полтавченко, что Лавренёв выходной, она с утра пораньше заявилась к Вадиму.
– Пришли продолжить прерванный сеанс хиромантии? – усмехнулся он, обнаружив её на пороге своего дома.
– Можно сказать и так, – не стала возражать Мирослава. Про себя она отметила, что он ничуть не удивился её появлению.
– Так, значит, вы из полиции? – спросил Вадим лениво.
– Нет, я частный детектив.
– По Иринину душу, – проговорил он, всматриваясь в лицо Мирославы.
Она молчала.
– И что же она натворила? – спросил Лавренёв без особого энтузиазма.
– Пока не знаю. У меня всего лишь подозрения…
– И в чём же вы её подозреваете? – На этот раз в его голосе она расслышала пробудившийся интерес. – Согласитесь, у меня есть какое-никакое право это знать, – добавил он бесцеремонно.
– Какое-никакое есть… – согласилась она.
– Так я жду!
– В убийстве и в покушении на убийство, – окатила она его ледяным душем признания.
Он присвистнул:
– Выходит, я спал с маньячкой?
– Осмотрительнее нужно быть, вступая в сексуальные контакты, – не удержалась она от шпильки.
– Я учту на будущее, – хмыкнул он.
– Как давно вы знаете Римашевскую? – вернувшись к серьёзному тону, спросила Мирослава.
– Познакомились в апреле. В ресторанчике. Она мне весь вечер строила глазки.
– И вы не устояли?
Он пожал плечами:
– Чего отказываться, если девушка так настойчиво тебя домогается.
– И как развивались события?
Он снова пожал плечами:
– Да как обычно они развиваются. Сначала переспали пару раз. Она буквально не давала мне прохода, пока не затащила в постель.
«Надо же, – подумала про себя Мирослава, – а он просто агнец», – но вслух комментировать не стала.
– Как часто Ирина уезжала из города?
– Да, собственно, всего два раза. – Он назвал числа. – Первый раз её не было три, второй – два дня.
– Спасибо. Буду вам безмерно благодарна, если вы всё это запишете собственноручно и поставите свою подпись.
– Для вас, сударыня, всё что угодно, – дурашливо расшаркался он и добавил, уже начав писать: – А то явится ваш ангел-покровитель и составит протокол.
– Вы имеете в виду Полтавченко?
– А кого же ещё, как не нашего доблестного копа. Вы ведь и остановились у него, – проницательно заметил он.
– Точнее будет сказать, в доме его родителей. А откуда у вас такие исчерпывающие сведения? – поинтересовалась она равнодушно.
– Так, чай, не в лесу живём, – съязвил он, – к тому же вы не допускаете, что не у вас одной могут быть детективные способности?
– Ну, почему, допускаю, – улыбнулась она, – и даже знаю вашу агентуру.
Лавренёв фыркнул. Но, когда отдавал ей подписанный лист, уже был серьёзен и, не скрывая озабоченности, спросил:
– А меня будут донимать в связи с этим делом?
– Возможно, вызовут для дачи свидетельских показаний, но вам не о чем беспокоиться. Вы ведь не отлучались из города?
– Ни на один день, – заверил он и добавил: – У меня куча свидетелей.
– Вот и отлично! Можете спать спокойно, – сказала Мирослава и, попрощавшись, ушла.
А Лавренёв вздохнул и подумал о том, что детектив права – надо быть более осмотрительным в выборе подружек, а то ещё, не дай бог, загремишь из-за такой вот маньячки.
* * *
Возвратившись в комнату, которую она занимала в доме Полтавченко, Мирослава решила первым делом позвонить Наполеонову.
– Шура, – проговорила она в трубку, едва он отозвался.
– Привет, подруга! – явно обрадовался ей Наполеонов. – Как ты там?!
– Прекрасно!
– Как всегда, – притворно грустно отозвался он, – а мы тут тоскуем, изнываем в разлуке.
– Кто – мы? – насмешливо уточнила Волгина.
– Как кто?! – воскликнул Шура со смесью удивления и негодования в голосе по поводу её недогадливости. – Я, Морис, Дон.
– Понятно. Но давай перейдём к делу.
– Слушаю.
– Запасные ключи от квартиры Геликанова, как ты говорил, на месте?
– Точно.
– А кто смотрел?
– Так сам Прокофий, сразу при нас и посмотрел.
– Кто брал эти ключи в руки?
– В тот раз никто. Геликанов только ящик открыл.
– А до этого кто их мог брать?
– Так он сам и брал, наверное, когда их туда клал.
– Хорошо.
– Что хорошо-то? – не понял Наполеонов.
– То, что никто из вас эти ключи не лапал.
– Ты можешь свои мысли излагать конкретнее?!
– Могу. Ты говорил, что замок открывали родными ключами?
– Ну.
– Если бы Римашевская сделала слепок с ключей и ими открыла дверь, то экспертиза показала бы…
– Естественно, – перебил её Шура, – показала бы, что ключи не заводские.
– А ты отдавал на экспертизу запасные ключи?
– Что?!
Потом послышался звучный шлепок, и Мирослава догадалась, что Шура хлопнул себя по лбу.
– Как же я до этого сам не додумался, балда! – воскликнул он.
– Но я тоже не сразу об этом подумала, – попыталась утешить друга Мирослава.
Шура застонал в трубку.
– Ладно, убиваться будешь потом. Отпечатки на блюдце с пирожным и чашке с кофе проверили?
– Обижаешь, подруга, мы ж тут не дураки. Бывает, что лопухнёмся, все не без греха.
– Это точно. И что с этими отпечатками?
– В нашей картотеке таких нет. Но! – проговорил он многозначительно. – Идентичные отпечатки найдены на наружной стороне крышки чердачного люка в доме Геликанова.
– Незовибатько гений! – радостно воскликнула Мирослава.
– Только не говори ему об этом, – попросил Шура.
– Почему?
– Зазнается. Мы и так с него пылинки сдуваем.
– Понятно, но не забывай, что доброе слово и кошке приятно. А сотрудников хвалить просто необходимо.
