Она не ответила. Тем временем Рома воротился на пляж, но не за ней, а за ее велосипедом. Унес его и пропал за частоколом балясин.
– Пей, – приказал Тошик.
Она дистанцировалась от улыбчивых парней, сползла ягодицами с ткани. Нащупала футболку, надела. Потянула за джинсовую юбку, но на ней восседал Святозар.
– Ты не спеши, – сказал блондин, – все равно потом раздеваться.
– Наши друзья сейчас подойдут, – проговорила Саша. – И родители.
– И бабушки с дедушками, – закончил Тошик.
Святозар покрутил кукурузный початок, соединил большой и указательный пальцы и потыкал в колечко кукурузой.
– Те годиков сколько, малая?
– Пятнадцать.
– Трындишь.
Тошик нагло положил пятерню ей на ляжку, помассировал.
– Тепленькая.
– Рома уже полицию вызвал.
– И че? Они пока приедут, мы двести палок кинуть успеем.
– Да не трусись, – смягчился Святозар, – мы ж исключительно по любви. Без твоего согласия ни-ни.
Он погладил в паху.
«Ромочка, где же ты?» – проскулила Саша. От Тошика пахло, как от бочки несвежего пива.
«Он смотался, – сказала Шура, – он уже на подъезде к Речному».
– Дыбай, – указал Тошик в сторону лестницы. – Тугодум чапает.
18
Побег
Сосредоточенный Рома шел, засунув руки в карманы.
– Саш, обуйся.
Она кивнула, просунула ступни в сандалии. Громилы похмыкивали.
– Забыл чего?
– Забыл! – улыбнулся Рома, вынимая из шортов кулаки. Горсть песка полетела в лицо Тошика.
– Ай, сука…
Лысый согнулся в три погибели, костяшками протирая глаза. Связотар начал распрямляться, но Ромина нога угодила в челюсть. Громко клацнули зубы. Ослепленный Тошик ползал по подстилке.
– К воротам! – крикнул Рома.
Саша, подхватив юбку, побежала по насыпи.
– Сволочь! – прорычал Святозар. – Хана тебе!
Кулак рубанул воздух. Рома увернулся и впечатал нападающему в скулу. Слюна брызнула изо рта. Рома саданул Святозару под дых, под волчий череп. Блондин зацепился за своего подельника, растянулся на подстилке, судорожно втягивая кислород. Не давая опомниться, Рома метнул новую горсть песка в глаза лысого.
– Ты дурак совсем? – обиженно воскликнул тот.
– Приятного отдыха, – процедил Рома.
Сашу он нагнал у фонтана.
– Не тормози!
Она мчалась изо всех сил. Перескакивала упавшие деревья. По бокам мелькали статуи пионеров, увитые плющом руины. Велосипеды ждали за воротами. Саша протиснулась между ржавых створок. Запрыгнула в седло. За решеткой слышалась ругань.
– Ты в порядке?
– Да, – сказала она, а в глубине яхт-клуба, рыкнув, завелся двигатель.
– Гони!
И она погнала, бешено вращая педали. Колеса подпрыгивали на ухабах, тропинка змеилась, велосипед пробовал сбросить седока в сорняк. Ветер бил в грудь, дыхание сперло. За спиной, сокращая расстояние, фыркала машина преследователей.
«Они убьют нас!» – сигналил мозг, и ноги совершили невозможное: стали еще быстрее крутить педали. Глаза заволокла влага, Саша ориентировалась по размытым точкам впереди.
Рядом, привстав, впившись в руль, летел во весь опор Рома.
Велосипеды пронеслись мимо источника. Саша оглянулась, и сердце сжалось от ужаса. На хвосте висел грязно-белый «рено». Минута, и капот подцепит задние колеса, протаранит, выкинет тела в овраг.
За поросшим ромашками бугром показалось болото. Стена аира и узкий проход. Затеплилась надежда.
Саша вырулила на мостки из старых дверных полотен. Шины прочертили по филенке полосы. Чавкнул разбухший дерматин. Велосипед дернулся под девушкой, но она выровняла его и спикировала на берег. Подскочила, седло больно врезалось в промежность.
Рома поравнялся с ней, он хохотал.
«Рено» встал у мостков. Проход был тесен для автомобиля. А на поиски объезда понадобилось бы минут пятнадцать. Святозар орал вслед беглецам благим матом. Рома продемонстрировал ему средний палец. Велосипеды удалялись по полю.
– Ничего не потеряла?
Она помяла юбку, убедилась, что телефон не выпал. Потери составили пляжное одеяло, кепку и очки.
– Нет.
Рома вытер пот. Свирепая улыбка сделала его взрослее, мужественнее. Теперь ветер подталкивал в спину, уводил прочь от преследователей.
На самодельных пирсах рыбачили пенсионеры. Семья жарила шашлыки под ивой. Порхали капустницы.
– Все, – пробормотала Саша. – Я – все.
Слезла, шатаясь, с седла. Земля покачивалась под подошвами. Мышцы ныли. Наутро они будут гореть огнем.
Обеспокоенный Рома поддержал за руку.
– Ух ты, – только и сказала она, – ух ты.
– Прости меня, – сказал он. – Я должен был вытащить наши велики.
– Ты что! Ты спас нас! – Она приложила ладони к горячим щекам и вдруг рассмеялась. – Боже, как ты врезал этому упырю! На! По мордасам!
– Пустяки, – скромно проговорил он.
– У него будет синяк?
– Не сомневайся. Были бы на мне походные берцы, он бы челюсть по кусочкам собирал.
– О да!
Рома посмотрел по сторонам:
– Пойдем. Мало ли.
Саша застегнула юбку, и они покатили велосипеды по тропинке. Пляжные знакомцы вернулись в яхт-клуб зализывать ссадины. Или убрались в шахтерское Варшавцево несолоно хлебавши.
– Какие мерзкие, – прошептала Саша.
– Папа называет их «отрыжкой девяностых».
– Ты где научился так драться, историк?
– Не умею я драться. Дал бы им шанс, они бы из меня котлету слепили.
– Но ты не дал.
– Длинные грабли. – Он махнул рукой. Пошевелил пальцами.
– Не вывихнул?
– Вроде нет.
– Ты что им сказал, убегая?
– «Приятного отдыха».
– Вот черт! – Саша до сих пор не верила, что им удалось выйти без потерь из передряги. – Возомнил себя Брюсом Уиллисом?
– Арнольдом Шварценеггером вообще-то. Аста ла виста, бэби.
Они шли, изображая боевые приемы, смеясь. Адреналин бушевал в крови.
– Не обижайся, в яхт-клуб ты меня теперь не заманишь.
– Есть общественный пляж за вокзалом. Ты не очень испугалась?
– Издеваешься? Я дрожала как осиновый лист. А ты? Как тебе не было страшно?
