Саша сидела, вглядываясь в алую тьму за изнанкой век, пока на кухне не зазвенела посуда. Тарахтел подвесной ящик с тарелками. Саша открыла глаза. Садивского не было в проеме. Судя по звукам, он вскарабкался на ящики. Саша провела взором по кафелю и потолку, проследила за источником шороха. Мертвец заполз в стену через вентиляционное отверстие. И уходил влево по тайным туннелям.
Едва шуршание умолкло, в подъезде раздались шаги. Взволнованный голос Ромы позвал ее по имени.
32
Мертвые
Рома сунул в карман дождевика фонарик, мощный, с ребристым стальным корпусом. Вынул из шкафа калоши, обулся. Мозг сверлили мрачные мысли. Саша в беде. Ей угрожает смертельная опасность.
Кортни забилась под стол и наблюдала за хозяином жалостливыми глазами. Уши поджаты. Хвост трепыхается робко. Собака была встревожена не на шутку. Раньше она не боялась грозы.
– Сынок, ты сдурел? – поинтересовалась мама.
– Я к Саше иду, – быстро ответил он. – Все нормально, мам.
– Какой нормально? Ты видел, что за окнами? Не подождет твоя Саша до утра?
– Не подождет, – теряя терпение, огрызнулся он.
– Такие вещи не ждут, – сказал папа, обнимая маму за талию. – Забыла, как я к тебе в буран добирался?
– Ох, мужчины…
Рома выскочил за дверь. Лифт загудел внизу. К черту. Он побежал по ступенькам. На улицу, где ветер выковыривал корни деревьев. Водостоки изрыгали упругие струи. В детском садике обвалилась ель. Ее ствол смял прутья ограды, а крона угодила на провода. Столбы накренились. Ливень перешел с галопа на рысцу.
Рома поднял капюшон. Заторопился напрямик по лужам безлюдными дворами. Кулинария, парикмахерская, сбербанк…. Треснуло, будто ударили кнутом, небо за вокзалом полыхнуло. Рома инстинктивно втянул голову. Прошмыгнул под фонарями и очутился за пределами микрорайона.
Ливень взрыхлял почву. Змийка расширилась. В темноте очертания рогоза напоминали выстроившееся перед боем войско, солдат, потрясающих копьями. Артиллерия обстреливала линию фронта. Твердь пульсировала. Подростком Рома читал о неудачниках, ставших жертвами молний. Видел ролики на ю-тубе. Моментальная вспышка, и человек валяется на асфальте возле черной подпалины, метки тока. Судороги, гибель.
Небо плело электрические веревки в десятки миллионов вольт. Рома бежал по полю. Калоши разъезжались. Луч ощупывал дорогу, вернее бездорожье. Дождь лупил по щекам, приходилось протирать глаза и отплевываться.
Кто-то ослепил Сашину родственницу. Жестоко наказал за Сашку. Но кто этот таинственный каратель?
Ветер отпихивал в болото. Срывал капюшон. Брызги орошали плащ. Молнии расцветали над яхт-клубом. Он представил, как они озаряют статуи и руины.
«Ты знаешь, кто, – сказал внутренний голос, – ты отказываешься верить, но в глубине души знаешь. Одинаковые сны. Объеденный раками мертвец. Тебе мало? А аура той комнаты под подвалом? Ты же почувствовал. Тебе было так же страшно, как Саше».
Луч высветил фигуру в кустах. Волчья морда. Оскаленная пасть с красным языком. Нога соскользнула в топь. Рома упал на колено, встал, отряхиваясь. Направил луч в темноту. Просто ветви сплелись причудливо, и на сучке шебаршился пакет.
Он поковылял через кустарник.
Дом возвышался великанским надгробием. Да, могильной плитой над гноищем. Над грудой неотпетых покойников. Кости в черноземе, словно занозы. И земля тщится отторгнуть их. Вытолкнуть.
Вода струилась по кровле, по орнаменту и ризалиту. Свет горел в двух квартирах, первой и четвертой. Дедушка почему-то не спал. Впрочем, как уснуть под такую канонаду?
Рома пошел к порталу. Облегченно вздохнул, когда подъезд спрятал его от ливня. Вода бурлила в трубах. За парадной лестницей скрипело. Это подвальная дверь качалась от сквозняка. Он убедил себя, что шлепанье в глубине вестибюля – звук разбивающихся капель, а не стук бит по ладоням отморозков. А послышавшийся крик – только рев ветра.
Парень взбежал по ступенькам, каждой клеточкой кожи ощущая чье-то присутствие. Тени кружились в туннелях. Эхо сообщало мраку о приходе нового гостя.
«Так не бывает, – подумал Рома. – Мертвые не вылезают из гробов. Привидений не существует!»
Взор упал на бетон. Бордовое пятно посредине площадки. Потеки на плитке. Будто свинью резали. В одиннадцать лет Рома с родителями посещал Москву, и самым ярким впечатлением была кровь, льющаяся по тротуару Бутырской улицы. Дагестанцы отмечали Курбан-байрам, отрубая головы барашкам. Москвичи шарахались, милиция бездействовала. Кровь пузырилась на обочине магистрали.
«Что-то не так», – сигналила интуиция.
Борясь с навязчивыми мыслями, он пошел по тамбуру.
– Саш? Саш, это я.
Дверь распахнулась, Саша втащила его в коридор. Повисла на шее. Ее трясло. Она трогала мокрый дождевик, словно опасалась, что Рома – призрак, развеется без следа и она снова останется одна.
– Он убил тетю Свету! Он съел Сверчка!
Рома заглянул в зареванное лицо, в шокированные Сашины глаза. Страх девушки передался ему, как инфекция. Казалось, за прошедший с их расставания час она прошла через пекло. И был еще запах. Чуть слышный гнилостный запашок.
– Кто? О чем ты? Где тетя Света?
– Ты не видел? – С ресницы сорвалась слеза. – Труп на этаже. Он расколотил ее голову о бетон.
– Да кто же?
– Монстр. Мертвец. – Саша разрыдалась.
– Успокойся, девочка, тише. – Рома гладил по голове, целовал горячий лоб. – Объясни мне.
– Родители уехали, – сипло сказала Саша. – Тетя Света пошла за бренди. В подъезде на нее напал мертвец. Он убил ее и залез в квартиру, – она показала на полукруглую фрамугу над входом, – я спряталась в ванной.
Рома покосился на белую дверь справа. По окрашенным доскам протянулись неровные борозды. Будто полотно скоблили граблями. Или когтями.
– Он не мог войти. Из-за соли в пороге. Он съел моего Сверчка! – Саша сморгнула слезы обиды. – Я не сошла с ума! Он сидел вот здесь! Я видела его, как вижу тебя!
– Мертвец? – переспросил Рома.
– Да! Мертвый спирит! Адам Садивский.
– Хорошо, – сказал он осторожно, – давай уйдем отсюда. Переночуешь у меня.
– Нужно вызвать полицию…
– Да, конечно. Позже.
Он потянул ее к дверям. Зрачки Саши загорелись:
– Погоди! Я возьму соль!
Она побежала к чулану.
«Да что же это, черт подери?» – вздрогнул Рома. Он все смотрел на расцарапанную дверь. За углом всхлипывала Саша. По ногам подуло сквозняком. В квартиру проникло болотное амбре.
«Не бывает. Нет!»
Рома повернулся. В конце коридора стояло тощее существо с прямыми, как антенны, рогами. Лапы-ветки уперлись в стены. Меж оголившихся ребер зеленела плесень.
