– Ну, по крайней мере, люди здесь есть. И живут, судя по всему, неплохо.
– Почему ты так решил? – спросила жена.
Дима показал на тело.
– Он не просто одет в то, что нашел на помойке, а экипирован для выхода на поверхность. И довольно неплохо. Значит, есть какое-то подобие армии, наверняка есть и разделение по профессиям, и так далее. А это предполагает достаточное количество народа. Надо быстрее добраться до них.
Дмитрий посмотрел через щель на улицу. Смеркалось, но было еще недостаточно темно, чтобы выйти наружу. Несмотря на трагичность ситуации, путники приободрились и даже обрадовались открывшимся фактам. Зорин начал перебирать оставшуюся амуницию, проверять и заряжать автоматы, заменил фильтры в противогазах.
Через каждые пять минут он подходил к выходу и выглядывал на улицу, с нетерпением ожидая финального марш-броска.
Наконец снаружи стемнело, и трое путешественников отважились выйти.
В сумрачном небе кое-где были видны звезды. Ветер гнал по земле пыль, рваную бумагу, еще какой-то легкий мусор. Внезапно Дима ясно понял, что точно так же сейчас выглядит весь мир – всюду царит разрушение, запустение и смерть.
Новосибирск от Томска отличало то, что здесь буквально на каждом шагу ощущалась опасность. Казалось, можно снять противогаз и ноздрями ощутить ее кисло-металлический запах, запах пороха и крови. Если в Томске требовалось просто быть начеку, то здесь смерть поджидала за каждым углом, готовая в любую секунду оборвать хрупкую человеческую жизнь.
Сверившись с картой, путники осторожно двинулись вдоль улицы, инстинктивно стараясь держаться ближе к уцелевшим стенам зданий. Они старались ступать по битому кирпичу и прочему мусору бесшумно, но, учитывая ранение Егора и беременность Лены, получалось это плохо. Дмитрий невольно усмехнулся, глядя на членов своего отряда. При любом шорохе они останавливались и пригибались, стараясь слиться с окружающим пейзажем. При каждом крике неведомых тварей замирали, зажмуривая глаза. Чем темнее становилось, тем больше оживал город вокруг. В небе все чаще раздавался свист рассекаемого крыльями воздуха. То справа, то слева слышался шорох невидимых существ, рев охотящихся хищников и предсмертные крики их жертв. Никогда еще за время своего путешествия Дима так не боялся, как сейчас. Лицо под противогазом вспотело, и резина стала противно раздражать кожу. Руки предательски дрожали, и «калаш» все норовил выпасть из ослабевших пальцев. Несколько раз путники залегали в кучах мусора, пропуская мимо себя странных существ с темной кожей, передвигавшихся на задних ногах и озиравшихся по сторонам. Чаще они проходили поодиночке, но иногда – и по несколько особей сразу. Один раз путешественники стали свидетелями кровавой битвы между этими существами и ужасной крылатой тварью, кинувшейся на них с крыши. Вначале преимущество было на стороне летуна. Он ловко подхватывал суетящихся внизу двуногих и, подкидывая вверх, насаживал на сухие ветки стоящих поблизости деревьев. Потом один из них умудрился подцепить своими острыми когтями кожистое крыло летуна и порвать его. Тот упал на землю и заскакал по кирпичным обломкам. Тут же остальные двуногие накинулись на беззащитного теперь врага и в мгновение ока растерзали трепещущую тушу. Лена содрогнулась при виде кровавой расправы. Уничтожив останки крылатого хищника, наземные твари разбрелись в разные стороны. Некоторые принялись пожирать трупы своих товарищей, погибших в бою. Видимо, здесь ничего не пропадало просто так.
Выглянув в очередной раз из-за груды кирпичей, Дмитрий увидел, что пара мерзких тварей, слизывая с морд кровь, не спеша направилась прямо в их сторону. Он в ужасе посмотрел на друзей. Егор лихорадочно завертел головой. Потом дотронулся до Диминой руки и указал на темный провал в стене рядом стоящего дома. Пролом вел в подвал. Путники, стараясь не издавать ни малейшего шума, кто как смог, поползли к нему. Из оружия у них оставалось только то, что висело на них самих – два автомата и ножи. Тележку с остальными вещами пришлось бросить. Тащить ее бесшумно по развалинам не было никакой возможности. Зорин надеялся подобрать ее потом, когда мутанты разойдутся.
Они тихонько сползли по насыпи из бетона и кирпича в темноту подвала и замерли. Твари подошли к тележке. Одна из них стала обнюхивать содержимое и пробовать на зуб оружие и банки с тушенкой. Другая выпрямилась и принялась озираться по сторонам, словно выискивая беспечных хозяев брошенного имущества. Внезапно существо, исследовавшее тележку, выпрямилось и резко повернулось в сторону спрятавшихся в темноте людей. Лена невольно подалась назад и задела неизвестно кем натянутую толстую веревку. Та задрожала, и по подвалу разнесся низкий, давящий на уши звук, словно зазвенела гитарная струна.
Беглецы застыли на месте, не зная, чего ожидать от этой веревки. Твари снаружи услышали этот звук и тоже замерли. Некоторое время было тихо, затем в темноте подвала раздался шорох, словно множество лапок одновременно ступало по кирпичному крошеву. Перед остолбеневшими людьми загорелись четыре пары мутно-желтых глаз. Шорох стал чуть громче, и на свет выполз огромный паук размером с овчарку. Он остановился в десяти шагах от путников и стал раскачиваться из стороны в сторону, издавая тихое шипение. Те синхронно попятились. Дима кинул быстрый взгляд на улицу. Как ни странно, около тележки никого не оказалось, на залитых лунным светом развалинах было тихо. Зорин и Лена стали тихонько отступать назад.
– Дим, – прошептал Егор.
– Чего?
– А ты знаешь, что это, похоже, самец?
– И что?
– Ты что, биологию в школе не изучал?
Зорин задумался, стараясь понять, к чему клонит друг. Припомнил все, что он знал о пауках из школьной программы и телепередач, и вдруг его осенило. Самцы пауков всегда были во много раз меньше самок. По крайней мере, так было до того, как мир провалился в тартарары. Диму прошиб холодный пот. Захотелось повернуться и кинуться прочь со всех ног, не разбирая дороги, лишь бы случайно не встретиться с хозяйкой этого места.
В глубине подвала с грохотом обрушилась кирпичная кладка, и тонкий, сводящий с ума писк разнесся по округе. Казавшийся теперь маленьким паучок метнулся в сторону и исчез из вида. На его место выползла та, которую без преувеличения можно было назвать королевой всех пауков.
У нее были шесть толстых лап длиной примерно по десять метров. Между ними медленно колыхалось жирное, покрытое жесткими щетинками туловище. Восемь глаз с равнодушием взирали на незваных гостей. Жвалы представляли собой какое-то беспорядочное нагромождение торчащих во все стороны клыков и постоянно двигались, словно перемалывая что-то. С них на землю падали зеленые, чуть светящиеся во тьме капли. Там, куда попадали эти капли, кирпич начинал дымиться и с шипением разваливаться. Не было сомнений, что для человека эта слюна смертельно опасна.
Дима нашарил висящий за спиной калаш и направил ствол в сторону паучихи. Та, заметив оружие, издала еще один писк и присела на передние лапы – видимо, уже знала, что это такое. Зорин передернул затвор. Когда раздался лязг металла, паучиха присела еще ниже, ее длинные задние лапы стали мелко дрожать. Похоже, тварь готовилась к прыжку, и на то, что жертва вооружена, ей было глубоко плевать. Егор тоже поднял автомат и, прицелившись в светящиеся в темноте глаза, нажал на спуск. В замкнутом пространстве подвала выстрелы прозвучали оглушительно. Пули, отрикошетив, застучали по стенам. Люди пригнулись, чтоб не быть задетыми. Паучиха на секунду замерла, потом с еще большей злобой уставилась на строптивый обед. Издав гневный стрекот, она вновь присела. Выстрел в лоб нисколько не повредил ей, а только разозлил. Дмитрий понял, что их оружие абсолютно бесполезно против этого танка.
