Зорин положил книжку на пол, повернулся на бок и закрыл глаза. Завтра, все будет завтра. А сейчас – спать. А то чего-то он устал за сегодня. Он уже начал проваливаться в блаженное небытие, когда услышал какую-то возню в комнате. Дмитрий открыл глаза. За окном уже было темно. Звук повторился. Он шел от шкафа с его одеждой. Чего там могло шуршать, да еще так громко? Крысы, что ли, завелись? Родителей бы не разбудили, они ведь уже старенькие, им отдыхать надо. При мысли о родителях Дима заулыбался. Все же хорошо, что он их опять нашел.
Звук повторился, на этот раз громче. Шкаф заметно покачнулся. Что ж там за крыса такая? Надо было с этим разобраться, и немедленно, пока шкаф не упал. Зорин встал и, вооружившись гантелью, подкрался к шкафу. Из-за створок дверей тянуло той самой вонью. Точно крыса, еще и из подвала приперлась. Дима резко распахнул дверцы и замахнулся гантелью. Но перед ним предстал только ровный ряд его футболок, костюмов и брюк, аккуратно висящих на вешалках. Дмитрий, не опуская гантели, начал раздвигать одежду, готовясь в любую секунду нанести удар. Крысы – они такие, очень быстрые. Он прошелся по всему ряду, но ничего подозрительного не заметил. Опустив гантель, он взялся за дверцу, чтобы закрыть ее. Внезапно одежда раздвинулась, и в образовавшийся проем высунулась голова в противогазе. Зорин от неожиданности отпрыгнул и с грохотом уронил гантель на пол. Хорошо, что не на ногу.
– Дима! Наконец-то я до тебя добралась, – радостно сказала Оксана, шагнув из шкафа в комнату. – Дима, спасать тебя надо.
Зорин попятился и бухнулся задом на диван. Девушка тем временем вела себя очень странно. Пригнувшись, она прижалась спиной к шкафу и заглянула за боковую стенку, внимательно всматриваясь. Затем, пятясь спиной, она обошла ковер по периметру, перешагнула через что-то и, подойдя к Дмитрию, присела за левым подлокотником дивана, выставив вперед свой карабин «Сайга». Зорин испуганно глядел на Оксану, впервые за время пребывания дома пожалев, что его оружие находится вне его доступа. Весь подобравшись и прикинув расстояние до двери, он осторожно спросил:
– Оксана, ты откуда здесь?
Девушка в очередной раз огляделась и шепотом ответила:
– Тебя все искала. Насилу нашла.
– А чего меня искать? – Дима оглядел знакомую обстановку.
– Так в этом тумане черт ногу сломит, не видно ж ничего. Пришлось задействовать свои способности.
Зорин посмотрел на ночной город за окном, переливающийся разноцветными огнями.
– Какой туман, Оксана? Мы же в городе.
Она досадливо поморщилась.
– Морок это, Дима. Нету всего этого.
– Морок? И кто ж его навел?
– Мутанты какие-то. Я их толком не рассмотрела. Они опасны, очень опасны, чувствую это, не решилась подойти.
Зорин сидел на диване и лихорадочно думал. Его комфортный мир, который он только-только снова вернул, грозил разрушиться, выкинув его обратно в грязь и холод.
– Так это мой морок?
– Точно так.
– Тогда ты здесь откуда?
– Здесь – это где? – с издевкой спросила Оксана.
– В моей квартире, в моей комнате, за моим диваном.
– Нету никакой квартиры, никакой комнаты, никакого дивана. Сидишь ты в чем мать родила на голой земле, с улыбкой идиота на лице, и ничего вокруг не видишь. Уже часов шесть сидишь, неизвестно, сколько гадости из воздуха хапанул.
– А ты как же оказалась в моем мороке?
– Я в твоей голове, только так я смогла тебя найти и сделать так, чтобы ты меня видел. Был бы на моем месте обычный человек, фиг бы он до тебя достучался.
Дмитрий огляделся, потрогал рукой обшивку дивана, провел ногой по ковру. При виде этого девушка почему-то поморщилась и покрепче перехватила карабин.
– Но это же все настоящее. Я тут все помню. Откуда эти монстры, как ты говоришь, смогли все это узнать, до таких мелочей.
– Видимо, они в мозгах умеют шарить похлеще моего. Да и не надо им ничего узнавать, ты сам все это для себя додумываешь, им остается только подтолкнуть твой разум в нужном направлении.
Зорин еще раз дотронулся босой ногой до ковра.
– Не делай этого, пожалуйста.
– Чего не делать? – спросил он.
В коридоре послышались шаги. В дверь постучали, и голос отца спросил:
– Митя, с тобой все в порядке?
Дмитрий посмотрел на Оксану. Та, сжавшись в углу, отчаянно замотала головой. Он повернулся к двери.
– Да, пап. Все в порядке.
За дверью помолчали, словно стоявший там сомневался.
– Ладно, Митя, если что – зови.
– Ладно, пап.
Шаги за дверью удалились.
– Дима, бери вещи, только аккуратно, и пойдем за мной. Не наступай на ковер, это потревожит их. Я тебя выведу.
Зорин оторопел.
– Куда пойдем? Никуда я не пойду! Я только домой пришел!
– Да тише ты, они тебя услышат, – зашипела девушка.
– Кто услышит? Ты чего вообще?
– Эти, – Оксана кивнула в сторону, откуда раздавались голоса отца и матери.
– Кто – эти? Родители?
– Да какие родители! Твари это мутировавшие. Заманили тебя в ловушку и держат тебя здесь.
– Да какие твари! – Дмитрий возмущенно вскочил на ноги, продолжая все же говорить шепотом. – Как ты не понимаешь, я же домой пришел. Я думал, что их больше никогда не увижу, что умерли они. А они здесь, меня все это время ждали. Даже все в моей комнате оставили, как было. Ты посмотри только.
Девушка сидела за диваном, отчаянно жестикулируя и гримасничая, стараясь любым способом заткнуть Зорина. За дверью снова послышались шаги, но остановились поодаль.
– Прости, но я тебе не верю. Ты иди, а я никуда не пойду. Я остаюсь.
Дмитрий сел на диван, отвернулся от Оксаны и скрестил руки на груди, как ребенок, который отказывается есть манную кашу.
Та от бессилия стукнула кулаком о коленку. И умоляюще посмотрела на него.
– Пожалуйста! Ты только попробуй. Просто оденься и попробуй выйти из своей «квартиры». Если у тебя это получится, я навсегда уйду, и ты останешься здесь, тоже навсегда. Я тебя больше никогда не потревожу! Ну, ради меня, ради того, что мы с тобой пережили. Просто выйди на площадку и зайди обратно. Тебе же это ничего не будет стоить. Ну, пожалуйста.
Зорин поглядел на сваленные в углу вещи, потом на Оксану. Та, сложив руки перед собой, словно в молитве, смотрела на него. В ее взгляде было столько боли и беспокойства, что в душе Дмитрия что-то дрогнуло. Он еще не был готов поверить во все, что рассказала девушка, но отказать ей в пустяковой просьбе не мог.
– Ладно, будь по-твоему, – проворчал он. – Но потом ты уйдешь. А одеваться я не буду.
