Август фон Хееринген. 1900 г.
26 марта 1898 г. рейхстаг принял закон о строительстве флота, и тем самым Прусско-Германская империя подписала себе смертный приговор, одновременно готовясь к двум разным войнам. Во флоте поднимали тосты за «день, когда мы выступили против Англии» (как пелось в песне, написанной в 1911 г.), в армии думали лишь о быстрой победе над Францией, после которой можно было бы начинать наступление на Россию. В апреле 1904 г. Великобритания и Франция предали забвению свои разногласия и заключили Entente Cordiale,
[24] урегулировав территориальные споры в Африке и Юго-Восточной Азии. Вскоре британские и французские генералы сели за стол переговоров. Несмотря на это, План Шлиффена, стратегический план генерального штаба Пруссии, где был подробно определен порядок быстрого завоевания Франции, а после ее капитуляции – войны с Россией, не изменился ни на день.
Даже теперь казалось невозможным, что Россия и Великобритания, которые находились в натянутых отношениях со времен Крымской войны, могут стать военными союзниками. Рассудочная германская дипломатия намеревалась и дальше стравливать их между собой. Но, когда Пруссия начала строить планы захвата России, а Германия нацелилась на Англию, альянс между Лондоном и Москвой стал реальностью. В 1908 г. они заключили договор, разделив сферы влияния.
Алогичные действия дипломатов, которые привели к Первой мировой войне, были следствием не объединения Германии, а ее раскола под властью Пруссии.
Мировая держава или полный крах
В 1908 г., в десятую годовщину смерти Бисмарка, прусский монархическо-юнкерский режим не только столкнулся с практически непобедимой коалицией Великобритании, Франции и России, но и оказался во внутренней изоляции.
Социал-демократы, левое крыло, добиваясь блестящих успехов на выборах, ожидали наступления эры социализма, о которой, как считали все, включая Ленина, должна возвестить Германия.
Даже умеренные либералы старого толка больше не желали финансировать юнкеров, которые разгуливали в военной форме, выставляя напоказ оружие, готовые вызвать на дуэль любого почтенного гражданина за слишком пристальный взгляд или попросту зарубить всякого, кто случайно столкнулся с ними на улице и при этом недостоин дуэли. Все это сходило им с рук, поскольку судить юнкера могли лишь офицеры прусской армии, равные ему по званию. Видный либерал, юрист и политик Гуго Прейсс писал, что, если Германия намерена избрать западный путь развития, ей нужно первым делом решить проблему юнкерства.
Роза Люксембург, лидер немецких социал-демократов, 1910 г. Будучи радикально настроенной, она дерзко подняла в общественном месте вуаль, которую прикрепляла к шляпке как любая респектабельная дама
Антиюнкерские настроения демонстрировало и правое крыло. Национал-либералы, партия протестантов среднего класса, которые некогда поддерживали Бисмарка, выступали за эффективное современное государство, не имеющее ничего общего с западными моделями. Им был нужен немонархический лидер, который бы понимал, чего хочет народ. А он, по мнению гуру национал-либералов Макса Вебера, желал плебисцитарной демократии. По всей Германии начали возводить монументы суровому «железному канцлеру». Самый грандиозный из них, который до сих пор хмуро взирает на Гамбург, кажется предвестником новой, более мрачной эпохи.
1906 г.: 33-метровый памятник Бисмарку возвышается над Гамбургом
В 1908 г. радикальный журналист Максимилиан Гарден опубликовал сенсационную историю о том, что несколько приближенных к Вильгельму II юнкеров питали чувства к своему монарху и называли предмет своего обожания «милой крошкой» (das Liebchen). Гарден предал их отношения гласности, поскольку считал, что горстка недостойных прусских аристократов не способна защищать интересы Германии и противостоять коварным современным политикам вроде Эдуарда VII, короля Англии.
Феодальный режим кайзера не способен конкурировать с политическим устройством Англии, где правит Эдуард VII. «Что у тебя в кармане, дядюшка?» – спрашивает Вильгельм II. «Европа, голубчик мой», – отвечает Эдуард
Позиция Вильгельма пошатнулась. Нападки со стороны последователей Бисмарка, публичные обвинения в гомосексуальности, страх перед красной революцией окончательно превратили его в адепта прусской военной гегемонии.
Это был переломный момент. Немецкая литература этой эпохи пронизана тоской по свободе и ощущением надвигающейся катастрофы.
Сейсмограф искусства, 1908–1914 гг
Группы «Мост» в Дрездене и «Синий всадник» в Мюнхене объединяли художников, которые противостояли прусскому академическому истеблишменту в Берлине. Среди них были и те, кто покинули консервативный Союз берлинских художников (отсюда название «сецессионисты»). Кайзер называл их работы «искусством сточной канавы» (Gossenkunst). Сценаристы раздвигали границы цензуры. Композиторы, такие как Густав Малер и Рихард Штраус, писали масштабные произведения с внушительными названиями – «Воскресение» или «Смерть и просветление», пытаясь преодолеть влияние мрачных опер Вагнера. Почти все великие писатели той эпохи – Томас и Генрих Манны, Роберт Музиль, Франц Кафка, Райнер Мария Рильке, Стефан Георге – увлекались сочинениями Фридриха Ницше, который предрекал переоценку всех ценностей (Umwertung aller Werte) и появление сверхчеловека (Übermensch). Зачастую литературный герой цепенеет перед картиной всеобщей гибели, как в новелле Томаса Манна «Смерть в Венеции» (1912).
Все это чувствовали и прусские юнкеры. Сохранить свое господство они могли только с помощью войны. Их настроения хорошо передает фраза «мировая держава или полный крах» (Weltmacht oder Untergang) – цитата из изданного в 1912 г. бестселлера «Германия и грядущая война» (Deutschland und der nächste Krieg) прусского генерала от кавалерии Фридриха фон Бернгарди. На военном совете 8 декабря 1912 г. генерал фон Мольтке призывал начать войну как можно скорее, хотя понимал, что сначала ему придется убедить немецкий народ в необходимости прямого столкновения с Россией.
Всем, кто полагает, что немцы агрессивны от природы, следует помнить, что накануне событий 1914 г. «Пруссия-Германия» была единственной континентальной державой, где правящая верхушка всерьез опасалась, что народ не поддержит развязанную ею войну.
