Военный совет, 8 декабря 1912 г.
Генерал фон Мольтке: «Я считаю войну неизбежной, и чем быстрее она начнется, тем лучше… Однако следует позаботиться о том, чтобы идея войны с Россией получила народную поддержку, – так сказал кайзер». Хельмут Мольтке подчеркнул это и попросил статс-секретаря привлечь для решения такой задачи прессу.
В последний раз мантру «чем скорее, тем лучше» Мольтке повторил 1 июня 1914 г. 28 июня поступили новости из Сараево: сербский националист застрелил эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника престола Австро-Венгерской империи Габсбургов. 5 июля 1914 г. кайзер Вильгельм II дал генеральному штабу Австро-Венгрии карт-бланш, которого там ожидали с 1879 г.: он обещал, что прусская армия поддержит любые действия, которые позволят решить славянскую проблему.
Австрийцы рассчитывали, что русские пойдут на попятную. Но этого не случилось. Остальные страны последовали примеру России. В последнюю минуту кайзер попытался остановить ход событий, но Мольтке истерически воскликнул, что сбой железнодорожного расписания, составленного прусскими генералами для переброски войск, грозит роковыми последствиями. Как и предсказывал Бисмарк, из-за «какой-то глупости» между немцами и славянами на Балканах вспыхнула Первая мировая война.
Крушение империй
В этой войне должна была победить Германия. Ее промышленность, прежде всего в передовых отраслях, была гораздо более развитой, чем в странах Антанты. Пока Великобритания в 1916 г. не применила танки, силы кайзера использовали самые современные технологии ведения войны: ядовитый газ, огнеметы, сверхтяжелую артиллерию, тяжелые дирижабли-бомбардировщики дальнего радиуса действия (цеппелины), подводные лодки и пулеметы для поражения авиации. В 1914–1915 гг., пока союзники пытались сократить технологический разрыв, их войска терпели одну неудачу за другой и несли огромные потери, в том числе из-за бездарного командования.
Территория Ober Ost в 1916 г.
Осенью 1915 г. «Пруссия-Германия» и Австро-Венгрия предвкушали близкую победу. На территориях, отвоеванных у России, Верховное командование создало нечто вроде отдельного государства с собственной валютой и пресс-службой. Вся власть в регионе, получившем название Ober Ost, принадлежала военному руководству.
Цели прусской политики на востоке остались неизменными с тех пор, как Бюлов написал письмо Гольштейну (см. с. 146): присоединить к Пруссии полосу некогда польской, а теперь русской земли, создать новую Польшу и депортировать туда всех прусских поляков. Затем установить власть Германии – а точнее Пруссии – на пространстве от Балтики до Черного моря. Одна из записок ближайшего советника рейхсканцлера показывает, как остро элита времен Первой мировой войны ощущала свою глубинную связь с Пруссией.
«[Нам следует относиться к] Германской империи как к компании, где контрольный пакет акций принадлежит Пруссии. Каждый новый акционер уменьшает долю, на которой зиждется гегемония Пруссии. Поэтому мы создадим вокруг Германской империи лигу государств, в которой контрольный пакет акций будет принадлежать империи, – таким образом, Пруссия получит реальную власть и в этой лиге».
Курт Рицлер. 18 апреля 1915 г.
В конце 1916 г. Россия, обессиленная масштабным наступлением против Австро-Венгрии, была готова заключить мир. Между тем британская армия, на которую немцы когда-то смотрели свысока, нанесла мощный удар по войскам Германии в битве на Сомме и теперь стала врагом номер один. Приняв предложение России, Германия получила бы передышку. Рейхсканцлер Бетман-Гольвег и сам кайзер считали это вполне разумным и хотели воспользоваться такой возможностью. Однако все было не так просто – по плану Ober Ost планировалось подчинить Польшу Германии, а этого не стерпел бы ни один русский.
Теперь Германией фактически правили два человека – генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург и генерал Эрих Людендорф, которые стали национальными героями после того, как в 1914 г. отразили наступление России в Восточной Пруссии. Американский журналист Генри Луис Менкен писал, что они оба пользуются бешеной популярностью как в армии, так и среди гражданского населения: «Гинденбург остается национальным героем и идеалом красоты, в глазах народа он почти мессия… В стране продано в десять раз больше его портретов, чем Вильгельма… Портрет Людендорфа висит в любой армейской столовой – он бог каждого юного лейтенанта». И тот и другой были родом из Позена/Познани, одного из самых польских регионов Пруссии. Решение польского вопроса было для них основным смыслом войны. И они, не чинясь, приступили к реализации своих планов – прервали контакты с Россией и 5 ноября 1916 г. создали марионеточное Королевство Польское, зависимое от Германии. Россия была возмущена таким шагом. 14 декабря 1916 г. она заявила, что независимость Польши, провозглашенная Германией, иллюзорна, и пообещала продолжить войну. Верховное командование Пруссии не пожелало отказаться от давно вынашиваемых планов по переделу Восточной Европы и в результате упустило реальный шанс на победу.
Подлинные правители Германии с августа 1916 г.: Пауль фон Гинденбург (слева) и Эрих Людендорф
Спустя год нечто подобное произошло снова. Совершив ряд стратегических ошибок, Германия получила еще одного противника. Немецкие подводные лодки постоянно нападали на суда торгового флота в Атлантике, и это не понравилось Америке. Дело довершил грубый просчет статс-секретаря иностранных дел Артура Циммермана, который предложил Мексике заключить антиамериканский альянс. Британская разведка перехватила его депешу и передала США. Так Соединенные Штаты были втянуты в войну, от которой предпочли бы уклониться многие американские политики и большинство мирного населения.
Брестский мирный договор, 3 марта 1918 г.: передел Востока Пруссией
Впрочем, на востоке дела Германии шли неплохо. Людендорф позволил Ленину проехать через немецкую территорию в закрытом вагоне: для пруссаков революция в России была бы как нельзя кстати. Его расчеты оказались верны. В октябре 1917 г. большевики под руководством Ленина захватили власть, и новый лидер России попросил о перемирии, чтобы взять ситуацию под контроль. Имея серьезного противника на западе и ослабевшего неприятеля на востоке, вменяемое правительство немедленно заключило бы мирный договор с Россией, ведь это могло позволить перебросить более пятидесяти дивизий на Западный фронт.
«Мощная танковая атака позволила англичанам сразу добиться успеха… Танки, более быстроходные, чем ранее, взяли дивизионный штаб врасплох и уничтожили телефонные линии для связи с фронтом… По рядам поползли самые дикие слухи – будто бы английская кавалерия уже зашла далеко в тыл передовым отрядам германской пехоты. После этого боевой дух солдат был сломлен… Я не питаю иллюзий в отношении политических последствий нашего разгрома 8 августа».
